14 октября в Максимилианеуме – роскошном мюнхенском дворце, где заседает парламент Баварии, – царила лихорадочная атмосфера.
Когда на экране появились первые прогнозы исхода выборов, то можно было увидеть, как активисты Христианско-социального союза (ХСС) – баварской консервативной партии и партнёра христианских демократов (ХДС) Ангелы Меркель – жадно хватали ртом воздух, сжимая в руках стаканы с напитками и крендели.
Их партия, когда-то господствовавшая на политической арене Баварии, потеряла более 10 процентных пунктов и показала худший результат с 1950 г.
А в соседних залах ликовали их соперники: крайне правая Альтернатива для Германии (АдГ), местные правые Свободные избиратели и левоцентристские Зелёные.
Каждая из этих партий отобрала у ХСС по 200000 голосов. Старый баварский порядок трещал
и лопался, как лёд на альпийском озере.
А с ним трещал и старый немецкий порядок. Авторитетные левоцентристские социал-демократы (СДПГ) получили менее 10% голосов. Их избиратель, как и избиратель ХСС, вымирает.
Тем временем, на прошлой неделе один из общенациональных опросов общественного мнения показал, что популярность альянса ХДС/ХСС во главе с Меркель упала до исторического минимума в 26%.
Земельные выборы в Гессене, намеченные на 28 октября, могут нанести новый удар по этой старой «народной» партии. Кое-кто в Берлине предвкушает, что после этого СДПГ может выйти из «большой коалиции» с ХДС/ХСС, что приведёт к падению правительства Меркель.
Подобные тенденции мы можем наблюдать и за пределами Германии.
По всей Западной Европе массовые партии находятся в беде. С 1960-х по 1990-е годы никто не бросал вызов их господству. На национальной арене доминировали такие партии, как ХДС и СДПГ в Германии, Объединение в поддержку республики и социалисты во Франции, христианские демократы в Италии и социал-демократы в Швеции.
Теперь же их избиратели разбрелись – кто к правым, вроде АдГ; кто к левым, вроде Непокорной Франции Жан-Люка Меляншона; а кто к либеральным повстанцам, вроде партии «Вперёд!» Эмманюэля Макрона.
На выборах в Европейский парламент в следующем году, возможно, лево– и правоцентристский блоки в сумме получат менее 50% мест.
Немецкие «народные» партии заслужили такой исход. 12 октября руководство ХСС появилось в полном составе под звуки классического военного марша, исполненного духовым оркестром, на последнем предвыборном митинге в мюнхенской пивной Lоwenbrаu-keller. Запивая пивом жареную свинину и шницели, сидевшие за длинными общими столами активисты ворчали по поводу наплыва в Баварию мигрантов из других частей Германии.
Маркус Зёдер заговорил об умеренности, порицая «идеологов» (т. е. Зелёных) слева и «популистов» (т. е. АдГ) справа.
Такая риторика министра-президента Баварии выглядела удручающе неискренней после кампании, во время которой его собственная партия требовала вывешивать кресты на общественных зданиях, ругала ислам и поставила на грань падения правительство Меркель из-за показного несогласия по иммиграционной политике.
Кто-то скажет, что либералам следует приветствовать упадок массовых партий в Европе. Ведь им не удалось стать привлекательными для более образованного, индивидуалистичного избирателя. Они продолжают опираться на поддержку таких старых учреждений, как церковь и профсоюзы.
Теперь их место занимают более энергичные силы. Правда, среди них есть и такие, как АдГ. Но, быть может, нет ничего плохого в том, что избиратели-почвенники во многих европейских странах теперь получили возможность голосовать за партии, что на самом деле представляют их взгляды.
Впрочем, упадок таких партий несёт с собой и определённый риск. И правые, и левые «народные» партии долгое время играли важную роль в профилактике социальных конфликтов.
Десятилетиями они формировали систему учреждений, которая способствовала объединению различных частей западноевропейских обществ. Конрад Аденауер и Хельмут Коль, Шарль де Голль и Валерии Жискар д’Эстэн, Фелипе Гонсалес и Мариу Соареш использовали широту электоральной базы своих партий для того, чтобы сглаживать исторические и социальные противоречия.
Массовые социал-демократические партии создали основу для союза между трудом и капиталом, который до сих пор способствует глобальной конкурентоспособности, например, скандинавских стран. В 1990-е годы социал-демократы в таких странах, как Дания, Британия и Германия, смогли реформировать свои народные хозяйства и увлечь при этом народ идеей третьего пути.
Что сказал бы Франц-Йозеф?
Массовые партии были одной из самых мощных модернизационных сил Европы. Например, Франц-Йозеф Штраус, вождь ХСС в 1961-1988 годах, руководил превращением Баварии из самой бедной немецкой земли в одну из самых богатых.
Петер Зибенморген, биограф Штрауса, говорит, что он добился этого, сочетая традицию и прогресс: «Ему был свойствен интерес к новым технологиям; он считал, что, топчась на одном месте, мы на самом деле движемся назад».
Как отмечает Зибенморген, огромная миграция в Баварию не мешала Штраусу одерживать грандиозные победы на выборах. Он напоминает о массовом переселении в Баварию немцев из Чехии после Второй мировой войны.
Зибенморген также предостерегает, что если такие партии, как ХДС и СДПГ вымрут, то их позиции могут захватить самодержавные правые. Он отмечает, что сейчас АдГ обращается к самым разным классам.
Так что не стоит праздновать небольшие успехи маленьких партий, объединяющих поборников открытости, или находить утешение в размышлениях о плюрализме. Только массовые партии способны на свершения, которые не под силу либералам.
Так что с реалистической точки зрения либералам следовало бы бороться за контроль над существующими массовыми партиями. Например, в ХСС умеренная Ильза Айгнер, которую оттеснили самцы вроде Зёдера, символизирует собою путь к возможному возрождению партии.
Да и новым либеральным силам следует поучиться у массовых партий. Например, многие из нынешних проблем Макрона во Франции связаны с тем, что он предпринимал слишком мало усилий для налаживания связей с левоцентристами.
Немецкие Зелёные вполне могут стать новой левоцентристской «народной» партией, если смогут примирить свою открытость со взглядами большинства избирателей, которых не очень радует иммиграция.
И тут мы приходим к одному важному выводу о либерализме. Когда-то Карл Поппер писал, что толерантность требует нетерпимого отношения к нетолерантным. Так и здесь: плюрализм зависит от степени единства и сплочённости общества.
Значит, европейским обществам нужны массовые партии или что-то вроде этого. Так что не стоит желать, чтобы эти учреждения ушли из нашей жизни.
The Economist,
20 октября 2018 года
