Самое читаемое в номере

Путинская война преобразует Украину

A A A

«Улица Московская» предлагает перевод статьи Анны Аппельбаум из «Вашингтон Пост», в которой автор объясняет, как видоизменяется отношение украинцев к России и Западу в результате политики России последних лет.

Справка:
Анна Аппельбаум (р. 1964) – американский публицист, историк, политолог.
Окончила Йельский университет по специальности «история и литература» и Лондонскую школу экономики по специальности «международные отношения».
Сотрудничала с The Economist (Лондон), The Independent (Лондон), The Daily Telegraph (Лондон), The Evening Standard (Лондон), The Washington Post.
Автор книг: «Между Востоком и Западом: через европейские границы» (1994), «ГУЛАГ: история» (2003), «Голоса ГУЛАГа: антология» (2011), «Железный занавес: как раздавили Восточную Европу, 1944-1956» (2012), «Взгляд из кухни в польском сельском доме» (2012), «Красный голод: сталинский голод на Украине» (2017).
Ныне является профессором Лондонской школы экономики.


Когда студенты из Донецка впервые появились во Львове, рассказывал мне ректор местного университета, они везде ходили стайками, громко разговаривая по-русски. Они не хотели говорить по-украински, как большинство местных жителей. Они не хотели интегрироваться.
Львов расположен в Западной Украине, недалеко от границы с Польшей. Донецк находится тысячей километров восточнее.
С самого начала русского вторжения в 2014 г. он оказался захвачен поддерживаемыми Россией сепаратистами. Новые студенты рассматривались как «внутренне перемещённые лица», т. е. как беженцы в собственной стране.
Но прошёл первый год, потом второй. На третий год ректор сказал мне, что студенты из Западной и Восточной Украины стали практически неразличимы. И не только студенты.
С начала вторжения прошло
4 года, и 1,5 млн украинцев, бежавших от войны, приспособились к новой жизни гораздо лучше, чем можно было ожидать. Большинство трудоспособных имеют работу. Большинство говорит, что доверяет своим соседям.
Интеграция донецких беженцев школами и сообществами в центральной и западной частях страны – это часть более широкого процесса интеграции войны в сознание украинцев.
Пусть эта тема ушла с первых полос, тем не менее русско-украинская война продолжается. В августе был убит в результате взрыва бомбы один из вождей поддерживаемых Россией сепаратистов.
Почти ежедневно происходят перестрелки; почти каждую неделю с обеих сторон гибнут солдаты; с 2014 г. погибли более 10000 человек. В некоторых из барочных церквей Львова есть капеллы, посвящённые этим жертвам.
Постепенно это бесконечное противостояние меняет здесь настроения, способствуя тому, что в докладе Атлантического совета названо «геополитическим разводом века»: разделению двух стран, которые на протяжении столетий входили в состав одной империи.
Торговля между Украиной и Россией, чьи народные хозяйства были переплетены со времён Средневековья, обрушена. На смену России во внешнеторговых связях Украины приходит Европа и весь остальной мир. Теперь Индия, а не Россия, главный импортёр украинского продовольствия.
Древние религиозные связи между двумя странами также отмирают: Украинская православная церковь теперь формально откололась от Москвы. Увядают даже личные связи: запрет на прямые авиарейсы резко сократил число поездок, украинцы всё меньше живут и работают в России и всё больше предпочитают ездить в Польшу.
Русское культурное влияние, когда-то могучее, тоже исчезает, отчасти благодаря решениям властей. Украинским радиостанциям, как в Канаде или во Франции, теперь предписано определённую часть эфира заполнять украинскими песнями.
Многие русские телеканалы запрещены как пропагандирующие войну. Кое-кто хочет пойти ещё дальше. Львовская областная рада собирается принять дурацкий закон о полном запрете русских книг и музыки.
Эту меру просто невозможно воплотить в жизнь в этой глубоко двуязычной стране. Русские книги по-прежнему легко можно купить во львовских лавках и уличных киосках, равно как и на проходившем на прошлой неделе ежегодном городском книжном форуме.
Я спросила своего украинского издателя о том, что он думает об идее запрета. Он ответил мне одним словом: «Сумасшествие».
Эти мелочные дискриминационные меры – проявление раздражения тем, что война никак не заканчивается. Они, к тому же, бессмысленны, поскольку и так происходит глубинный, тектонический сдвиг.
Благодаря войне, благодаря гневу в отношении её поджигателей, украинцы сами начинают всё больше говорить по-украински. С каждым годом таких людей всё больше.
Многие жалуются, что война служит хорошим оправданием для украинских политиков, отказавшихся от коренных хозяйственных и правовых преобразований, в которых так нуждается страна.
Однако благодаря всё той же войне всё больше украинцев начинают, наперекор России, считать себя «европейцами». Всё больше украинцев осознаёт,  что «быть европейцем» – это значит открыто и организованно воплощать в жизнь своё стремление к переменам.
По иронии судьбы русское вторжение, первоначально призванное наказать ориентированное на Запад украинское правительство, решительно двинуло эту страну именно в этом направлении.
Это хорошее напоминание о том, что стратегический дар Владимира Путина, русского президента, на самом деле ограничен. Его вмешательство в украинские дела превратило когда-то дружественную соседнюю страну во врага. Его усилия по объединению «русскоговорящих» в рамках Евразийского блока убедили тысячи людей перестать говорить по-русски.
И, конечно же, его вмешательство в американские выборы породило настоящую манию преследования со стороны России в Соединённых Штатах. Готовность противостоять России никогда за последние полвека не была столь сильна в Америке, как сейчас.
Украина – это хорошее напоминание о том, что насилие может приводить к непредсказуемым последствиям, что краткосрочный успех может обернуться долгосрочным поражением.
The Washington Post, 23.09.2018 г.

 

Прочитано 1100 раз

Поиск по сайту