Самое читаемое в номере

Тот самый директор

A A A

10 апреля на редакционную почту пришел текст, который «Улица Московская» посчитала обязательным опубликовать.

В канун православной Пасхи на глаза совершенно случайно попалась статья, напечатанная в газете «Улица Московская» (№ 12 (723) за 6 апреля 2018 г.).
В рубрике «История» был опубликован материал, посвященный 73-й годовщине победы в Великой Отечественной войне, «Детство, разделившее боль», в котором упоминалось имя Ивана Рогожкина, директора Алексеевской школы Пачелмского района Пензенской области.  
Вот отрывок из статьи: «В семилетней школе все учителя были профессионалами, они только окончили институт и молодыми учителями приехали в новую школу. Директор – Рогожкин Иван (отчество дедушка забыл)».
Тот самый директор Алексеевской школы, о котором велась речь в статье, Иван Павлович Рогожкин, 1926 г. р., родился в селе Дмитриевка Пачелмского района Пензенской области. И мне, жене его сына Владимира, очень захотелось рассказать об этом человеке, заслуженном учителе и бессменном директоре Алексеевской школы.
Запомнились его воспоминания о войне, которыми он поделился уже в конце своей жизни. Видно, тяжело было вспоминать и нелегко забыть эти страшные годы войны, тем более что тебе нет и 17-ти лет, а необходимо встать на защиту своей Родины.


rogozhkinПервое, что приходило на ум Ивану Рогожкину при воспоминании о войне, это курьезное восклицание матери, обращенное к отцу:
 – Павел, скорее лезь в четверть! Доставай погреб! Наш Ванюшка вернулся!
Но тогда до этих слов матери было ой как далеко!
Шел третий год войны. Сельский почтальон Петька, слабый на головку, поэтому и не забрали в армию, сбился с ног, разнося по понуро стоящим вдоль вечно грязных деревенских улиц избам похоронки. Настал черед недавней ребятни.
Когда Пелагея Рогожкина увидела сворачивающую к их дому телегу, запряженную изможденной гнедой кобылой с подвязанным не по-здешнему хвостом, и вооруженных красноармейцев, сидящих в телеге, сердце ее тревожно забилось. До этого смерть уже дважды за короткое время посещала их дом.
В конце сорок первого погиб сын Дмитрий, воевавший в составе прибывших на помощь столице сибирских дивизий. Несколькими месяцами раньше в Смоленске при бомбежке погибла дочь Софья. От старшего сына Николая, воевавшего с самого начала войны, не было вестей.
Теперь приехали за младшеньким! Больше всего на свете ей хотелось тогда заплакать, заломить руки, страшно закричать. Но ничего этого не произошло. Она словно окаменела и не смогла выдавить из себя ни слезинки, ни стона. Ее жизнь потеряла смысл.
– Ему еще и семнадцати не исполнилось! – попыталась достучаться женщина до сердца показавшегося ей старшим в этой паре молодого, но уже совершенно седого красноармейца, упорно отводящего глаза от нее и ее мужа Павла, понуро склонившего голову над столом. С радостью отправился бы Павел на фронт вместо сына, но черед семидесятилетних еще не настал.
На выручку своему товарищу пришел маленький и шустрый красноармеец, одетый в забрызганный грязью ватник:
– Не исполнилось – исполнится в учебке. Не на фронт же его сразу погонят. Что поделаешь, доля наша мужицкая такая.
Закурили. Подождали, пока Иван соберет свою нехитрую одежонку и  собранную матерью снедь. Повздыхали, взгромоздились на телегу и уехали.
А убитая горем мать так и осталась стоять у калитки, на обочине грязной деревенской улицы. И, будь ее воля, простояла бы так до самого возвращения сына. Если бы только знала, что он вернется. Если бы только знала!  
* * *
Несколько месяцев, проведенных в одном из учебных подразделений Казани, для Ивана Рогожкина пролетели как один день.
Потом Белорусский фронт. Действующая армия. Первый, навечно врезавшийся в память бой.
На их сводную роту, состоящую из двух еще не обстрелянных стрелковых взводов, напоролись отступающие немецкие танки. Ни противотанковых ружей, ни гранат у наших солдат не было.
Исход боя был заранее предрешён. Два танка и самоходное орудие немцев методично расстреливали из пулеметов рассыпавшихся по картофельному полю пехотинцев.
Одними из первых под огонь попали два молоденьких,  видно только после училища, младших лейтенанта. Их буквально перерезало одной очередью. Совсем недавно шли по обочине, перекидывались шутками и ничего не подозревали.
Именно это поразило Ивана так, что он долго не мог прийти в себя. Долго, в условиях боя, – это несколько минут, а скорее всего, секунд. Вывело из оцепенения восклицание одного из них:
– Братуха, помоги!
А чем он мог помочь ему, волочащему вдоль картофельной борозды собственные внутренности?  
Всё дальнейшее воспринималось словно в кошмарном сне.
Расстреляв весь боекомплект из пулемета, по неопытности этот пулемет бросил, спасаясь от танковых гусениц.
Но угораздило попасться на глаза ротному, и под угрозой расстрела был отправлен за брошенным пулеметом. Чудом остался жив после того, как очередной очередью у него перебило ремень гимнастерки и больно чиркнуло по бедру.
На каждое его движение, которое он совершал, ползая по картофельному полю, немецкий танкист отвечал новой очередью, словно потешаясь. То с одной, то с другой стороны слышались крики раненых и умирающих.
Посчитав, что все равно не жилец – или ротный пристрелит его как труса, или танкист до него доберется, – поднялся во весь рост и пошел прямо на самоходку. Её пулемет внезапно замолчал, а сама самоходка зачадила и стала медленно отползать.
Свой пулемет он выволок из-под груды убитых и ротному в конце боя предъявил. И сам в этом бою чудом выжил.
А то, что за этот бой его не наградили, такая, собственно говоря, мелочь! Кто тогда о каких-то там наградах думал!
* * *
Иван Рогожкин воевал на 1-м Белорусском фронте, которым командовал маршал Советского Союза Константин Рокоссовский.
Участвовал в составе ударной армии как автоматчик, пулеметчик и зачастую в составе танкового десанта в районах прорыва, в зонах окружения и уничтожения противника во время наступательной операции под кодовым названием  «Багратион», на Варшавском направлении.
Участвовал в освобождении городов Сарны, Речица, Ковель. Форсировал реку Западный Буг, южнее Брестской крепости. На территории Польши освобождал города Люблин, Седлец, Минск-Мазовецкий. Получил медаль «За отвагу».
В сорок четвертом в Польше, после
сорокакилометрового марш-броска, пришлось стоять ночью в дозоре. Перед рассветом почувствовал, что засыпает. Все попытки хотя бы немного развеяться ни к чему не привели.
На какое-то мгновение закрыл глаза. А ему уже родная Дмитриевка снится, и деревенские девчонки ласково улыбаются. Даже если вокруг война, какие же сны без девчонок, когда тебе восемнадцать лет? Из такого сна разве просто так вырвешься!
Дремлет Иван, опершись руками о ствол автомата, и вроде бы все как наяву. Темнота – глаз коли. И попеременното то с нашей, то с немецкой стороны ракеты взлетают. А он спит, и девчонки ему снятся… И вдруг голос женский, вроде бы как матери: «Ванюшкаааа!»
Открывает он глаза, а в свете вновь вспыхнувшей ракеты в нескольких метрах видит оскаленное от злобы лицо бросившегося к нему немецкого разведчика.
Иван как за ствол своего ППШ держался, так основательно, по-деревенски, приложился прикладом к голове нападавшего. А потом всё удивлялся прочности приклада своего автомата, а на нож, зажатый в руке валявшегося рядом немца, смотреть боялся.
«Не признайся я взводному, что заснул, глядишь, и у меня лишний орден бы на гимнастерке был!» – жаловался он потом однополчанам.
rogozhkin2* * *

 

В одном из боев под Варшавой 20 августа 1944 г. пулеметная  очередь прошила Ивану обе ноги.
Военный госпиталь сначала в Бресте, затем в Мозыре. Болезнь осложнялась, грозила ампутацией обеих ног. Как тяжело раненный, он был отправлен в эвакогоспиталь в г. Тбилиси.
Там после известия о предстоящей ампутации ног он попытался покончить с жизнью, выпрыгнув с 5 этажа.
Главный врач госпиталя, пожилая грузинка, женщина крайне интеллигентная, сорвала голос, требуя от кого-то на другом конце провода дефицитный пенициллин. И судя по тому, как она при этом высокохудожественно выражалась, сомнений в том, что лекарство привезут, ни у кого не возникло.
Ноги ему спасли. В январе 1945 г. Иван Рогожкин был комиссован из армии по инвалидности. В сопровождении приехавшей за ним старшей сестры Марии и молоденькой медсестрички, с пересадкой в непобежденном Сталинграде, кое-как доковылял на костылях до родной Дмитриевки Пачелмского района Пензенской области.
И наконец-то радостный крик матери, от волнения и растерянности всё перепутавшей:
– Павел, скорее лезь в четверть! Доставай погреб! Наш Ванюшка вернулся!
  * * *
Иван Павлович Рогожкин был награжден медалью «За отвагу», орденами Отечественной войны I и II степени, многочисленными юбилейными медалями как за военное, так и в мирное время за свой почетный труд директора школы.
Мы, его дети, внуки и правнуки, гордимся им, бережно храним память о нём и будем передавать её дальше из поколения в поколение.
Лидия Рогожкина

Прочитано 1783 раз

Поиск по сайту