Доктрина Меркель

Если бы Хельмут Коль, покойный канцлер, с которым Германия попрощалась 1 июля, мог взглянуть на сегодняшнюю роль в мире своей страны, ему было бы чем гордиться.
Европейские и китайские вожди заезжают в Берлин, прежде чем ехать на ежегодную встречу в верхах «большой двадцатки», которая состоится в Гамбурге 7 июля. Неделей раньше в своей речи в Бундестаге Ангела Меркель обрушилась с резкой критикой на изоляционизм и протекционизм Америки Доналда Трампа. В англосаксонских средствах массовой информации эту бывшую подопечную Коля, а ныне канцлера объединённой им Германии порою называют «вождём свободного мира».
Но это неправильно. Чтобы понять почему, давайте посмотрим на отношения Германии с Африкой, Польшей и Америкой.
Конечно, за этими разговорами кое-что есть. Меркель – самая уважаемая и долгоправящая из основных мировых лидеров. Новое экономическое превосходство Германии обеспечило ей ведущую роль в Европе.
Рубцы, оставленные на этой стране историей ХХ в., постепенно разглаживаются, и она становится всё более напористой: немецкие войска теперь размещены не только в Афганистане, но и в Мали, и в Литве. 
В условиях изоляции Британии и непредсказуемости Америки мир обращается к Берлину с надеждой на устойчивость и лидерство. Показателем новой самоуверенности Германии стал её «план Маршалла для Африки». Названная так по аналогии с американской схемой закачивания средств в Европу после Второй мировой войны, эта программа помощи и частных инвестиций призвана искоренить причины кризиса с беженцами.
Берлин вливает крупные суммы в бассейн озера Чад, где бойцы джихада из организации «Западное образование – грех!» сеют страх и нищету, и в улучшение охраны границ между странами Западной Африки. Как объясняет Йохан Техау из Американской академии в Берлине, поскольку Германия – это народное хозяйство, опирающееся на торговлю, но (в отличие от Америки и Британии) не тратящееся на охрану океанов, она испытывает растущее желание вносить свой вклад в защиту мирового порядка.
Однако Германия 2017-го – это не Америка 1947-го. Она гораздо меньше, и у неё крайне незначительная армия.
Её «план Маршалла» сильно превосходит её возможности. Немецкие дипломаты в Западной Африке просят перестать использовать этот термин. Программы развития «не в состоянии удержать людей от эмиграции», признаётся один из них. Усилия Берлина мало что будут значить, если к ним не присоединятся другие страны.
Именно для этого Меркель намерена использовать встречу в верхах. Германия сильна в такой дипломатии. Например, первой предложила ввести санкции ЕС против России за вмешательство в украинские дела в 2014 г. Польша, но именно Меркель добилась воплощения в жизнь этой идеи.
Тем не менее, отношения Берлина с Варшавой ужасны. Польское популистское правительство Закона и справедливости использует Германию (и особенно её либеральную политику в отношении беженцев) как жупел и грубо нарушает демократические правила. Оно стремится взвинтить антинемецкую истерику, взывая к памяти поляков о Второй мировой войне.
Именно такие настроения и побуждают Берлин отказываться от лидерства в Европе, хотя рано или поздно отсутствие других претендентов заставит его взять штурвал в свои руки.
Во время миграционного кризиса Берлин слишком медлил с обращением за поддержкой к полякам, которые после прихода к власти Закона и справедливости в 2015 г. вообще отказались принимать беженцев. Польша не обращала внимания на настояния Европейского Союза. А ведь это страна, экономически зависящая от Германии.
Может показаться, что с Америкой Меркель ведёт себя так, словно смело отвергает трампизм. (Европе следует меньше полагаться на Соединённые Штаты в вопросах безопасности и активнее продвигать глобализацию, заявила она в мае в Мюнхене.)
Но все эти слова предназначены для внутренней аудитории. Трамп крайне непопулярен в Германии, а канцлер готовится к выборам в сентябре. Во всяком случае приверженность многосторонности и свободе торговли не вызывает возражений в Германии – «последней державе, отстаивающей существующий порядок», говорит Тайсон Баркер из Института Эспена. Но важнее то, что Берлин сильно зависит от Соединённых Штатов в военном отношении.
Поэтому в действительности Германия стремится не к противостоянию с Америкой (которое, впрочем, мало вяжется с образом Меркель), а к ограничению ущерба. Канцлер пытается уговорить Трампа сделать немецкую промышленную модель образцом для его страны.
Её дипломаты расширяют связи с Конгрессом и штатами. Бескомпромиссный тон Трампа во время его майского визита в Европу побудил их начать разрабатывать план действий на случай столкновения с Америкой. Но все признают, что их страна обречена выступать в этом случае с позиции слабости.
Главное ограничение для Германии – её большая зависимость от многостороннего порядка. С появлением во Франции такого единомышленника, как Эмманюэль Макрон, Берлин стал более самоуверен.
Но Меркель просто не в состоянии обеспечить то лидерство, которого от неё ждут. Либеральный мир надеется на Германию не потому, что движется за ней. Скорее наоборот, Германия является исключением.
The Economist,
8 июля 2017 г.