Самое читаемое в номере

Дело о поджоге ребёнка: работа над ошибками

A A A

По информации «Улицы Московской», фигуранты уголовного дела о поджоге 10-летнего Михаила Опря поменяли свои показания. Теперь они заявляют о давлении, которое якобы оказывалось на них со стороны каменских следователей.


Следствие вели…
Поворот в уголовном деле случился после того, как мама погибшего мальчика побывала на личном приёме у руководителя Следственного Комитета России Александра Бастрыкина.
По информации «УМ», Каменский отдел СУ СКР по Пензенской области отстранён от дела в полном составе. Говорят, это распоряжение пришло из Москвы.
В отношении сотрудников, которые занимались расследованием уголовного дела в первые 4 месяца, проводится служебная проверка. Её результаты пока не известны.
По Каменке ходят разговоры, будто с двери начальника Каменского отдела СУ СКР Румиса Магдеева снята табличка.
В настоящий момент дело расследуется заново. Этим занимаются сотрудники из областного управления СКР. Ещё до того, как лёг снег, они осматривали место происшествия, где 10-летний ребёнок получил смертельные ожоги, и нашли ряд вещественных доказательств. В том числе был обнаружен кроссовок с ноги погибшего мальчика. Почему эти вещдоки не обнаружили в первые дни, остаётся только догадываться.

skr

По информации «УМ», ряд детей, которые допрашивались по уголовному делу, уже поменяли свои показания. В том числе показания будто бы сменили те дети, которые находились рядом с Михаилом Опря в момент его возгорания.
Поначалу они заявляли, что он сидел на мопеде, курил сигарету, вдыхал пары бензина из бака, а потом упал и загорелся.
Сегодня история про пары бензина в их показаниях отсутствует.
Говорят, будто прежние показания, данные этими детьми, написаны словно под копирку: предложения повторяются слово в слово. Возможно, это связано с тем, что все трое допрашивались одновременно в одном кабинете. Хотя должны были допрашиваться порознь.
Зато теперь в свежих показаниях появился эпизод, будто с погибшего мальчика кто-то вымогал деньги.
Проверяются и последние слова, которые произнёс в своей жизни 10-летний Михаил Опря. Врачи, что оказывали ему помощь, подтверждают: он говорил, что «они меня чем-то облили и подожгли».
При этом сам ребёнок, который умер спустя 10 дней, так и не был опрошен следователем. Зато успели опросить соседей на предмет того, не употребляет ли его мама алкогольные напитки.
Елена Гришакова, мама погибшего мальчика, неоднократно жаловалась в прокуратуру на действия следователей. Однако по всем этим жалобам выносились отказы. Как написано в одном из них, «при расследовании уголовного дела фактов волокиты, необъективности следствия и процессуальных нарушений не допущено».
Елена Гришакова: «Только после приёма у Александра Бастрыкина мне стали звонить из областной прокуратуры и приглашали прийти на приём. До этого я ломилась всё лето к Наталье Канцеровой – меня не пускали. Летом они якобы изучали дело и никаких нарушений не обнаружили.
Зато когда я была у Бастрыкина, тот не переставал удивляться».

oprya


Жизнь после смерти
Елена Гришакова – обычный продавец из магазина «Магнит», что находится в Каменке. Раньше она была тихим и незаметным гражданином. Новости узнавала из телевизора, Интернетом не пользовалась, на выборы не ходила.
«Мне было некогда, – вспоминает она. – Я мать троих детей, у меня много дел. Стирка, глажка, огород».
Гражданская позиция появилась у Елены Гришаковой после того, как она увидела работу следствия по факту гибели её 10-летнего сына.
Елена Гришакова: «Я похоронила его 15 июня и уже через два дня отправила первую жалобу в прокуратуру. А когда 4 июля я попала на приём к руководителю СУ СКР по Пензенской области Олегу Трошину и ознакомилась с материалами дела, я вообще пришла в ужас.
На тот момент они не изъяли даже сотовые телефоны подростков, которые находились рядом с моим сыном в момент возгорания и могли снимать это на видео».
Для того чтобы контролировать ход следствия, Елене Гришаковой пришлось на полгода оставить работу. Работодатель отнёсся к этому с пониманием и старался поддерживать.
Елена Гришакова: «Раньше я думала, что в магазинах могут обсчитать и нахамить. В больнице могут поставить неправильный диагноз и назначить не то лечение.
Но чтобы правоохранительные органы были до такой степени слабые и некомпетентные – об этом я никогда не думала, пока не столкнулась. Им надо почаще с небес к людям спускаться, а то они в погоне за результатами, большой зарплатой и звёздами на погонах земли под ногами не чуют.
Люди к ним приходят со своим горем, мы к ним ходим не деньги просить. Ахают, охают, головой качают, генералам обещают доложить и изучить. И на этом всё. Быть может, надеются на то, что люди пожалуются, а потом рукой махнут и забудут».
Столкнувшись с бедой, Елена Гришакова ощутила помощь общества. По её словам, она никогда не думала, что даже незнакомые люди могут быть такими отзывчивыми и делиться информацией о том, что знают.
А вот равнодушию ответственных должностных лиц она не удивилась.
Елена Гришакова: «Когда я здесь стучала во все двери и жаловалась, единственный человек, который не отказал мне в помощи, это уполномоченный по правам ребёнка Елена Алексеевна Столярова.
Ещё в конце июня я отправляла ей на электронную почту свою жалобу, и она неоднократно выходила на прокуратуру и СУ СКР по Пензенской области. Она единственная, кто постоянно звонил и интересовался нашей бедой».
На вопрос о том, на какие средства живёт теперь Елена Гришакова, она отвечает, что живёт на алименты и детские пособия.
«Если можно это жизнью назвать – после смерти ребёнка, – отмечает она. – Я не живу, а существую. И до сих пор не могу этого принять.
Все их доводы и отказы прокуратуры не заставили меня сдаться. Наоборот, они меня только больше злили.
Как я могу сдаться, когда моего ребёнка мало того, что убили, да ещё пытаются и в грязь втоптать? Какая нормальная мать это позволит?»

Прочитано 1730 раз

Поиск по сайту