Самое читаемое в номере

Дело о поджоге ребёнка тонет в бензиновой луже

A A A

Глава Следственного Комитета России Александр Бастрыкин усомнился в компетенции пензенских следователей и взял под личный контроль уголовное дело о гибели 10-летнего мальчика в Каменке.


Пензу поставили на контроль
По информации «Улицы Московской», 12 октября руководитель Следственного управления Следственного Комитета РФ по Пензенской области, генерал-лейтенант юстиции Олег Трошин предстал перед своим шефом в Москве.
Говорят, что разговор длился около двух часов. И будто всё это время глава СКР Александр Бастрыкин удивлялся низкому профессионализму пензенских следователей.
По информации нашего издания, в ходе той встречи генералу Трошину было сказано, что из-за таких вот сотрудников Следственный Комитет теряет престиж и доверие в глазах населения. Дескать, жалобы о плохой работе пензенского управления доходят уже до Москвы.
В ходе беседы Александр Бастрыкин будто бы напомнил, что «на самом деле Следственный Комитет должен бояться людей, а не люди – Следственного Комитета».
После этого он взял под личный контроль уголовное дело о поджоге 10-летнего Михаила Опря. Трагедия произошла 3 июня
2016 г. в Каменке. Говорят, что за 4 месяца следствие смогло разработать несколько версий. Но почти каждая из них вызывает возмущение и протест у жителей 40-тысячного районного центра.
Люди полагают, будто убийство ребёнка хотят замять, а виновных – отмазать. После допросов у следователя к такому выводу приходят даже ученики 4-го класса, вместе с которыми учился погибший мальчик.
О том, почему руководитель СКР Александр Бастрыкин заинтересовался работой пензенского следствия, читайте в собственном журналистском расследовании «Улицы Московской».

 

oprya1


«Они облили меня и подожгли»
3 июня, во второй половине дня, к частному дому в Каменке подъехал автомобиль. Его водитель начал настойчиво звонить в калитку и кричать: «Выходите, у вас Мишка сгорел».
На улицу выбежала обеспокоенная мама – Елена Гришакова. Она увидела, что её сын сидит на заднем сиденье автомобиля и испуганно хлопает глазами. Лицо было обожжённым. Кожа, словно паутина, свисала с рук и груди. 10-летний мальчик сказал: «Мама, помоги».
Елена Гришакова в истерике закричала. С огорода прибежали бабушка и дедушка. Из дома напротив выскочила соседка.
Дед посадил 10-летнего мальчика в свой УАЗик и на высокой скорости помчался в больницу. По дороге ребёнок не плакал – он был напуган. На вопрос мамы, что случилось, пояснил, что находился на берегу реки вместе с тремя друзьями, которые живут на соседней улице. Их возраст – от 10 до 13 лет. «Они прыгали через костёр, я смеялся над ними, а потом я прыгнул, и они меня толкнули».
Дед, за плечами которого 27 лет работы в милиции, начал кричать с водительского сиденья: «Ты врёшь! Ты не мог так в костре обгореть! А ну, говори правду!»
И тогда Михаил Опря сказал: «Они меня облили, мама, и подожгли».
В больницу мальчик зашёл сам. Люди в белых халатах сбежались в кучу, встали вокруг него и начали в растерянности смотреть. А он в растерянности смотрел на них и говорил: «Помогите».
Через несколько минут привезли каталку, на которую он взобрался сам. Ещё чуть позже в коридоре больницы появилась инспектор по делам несовершеннолетних. А потом –  толпа следователей.
Узнав, что Миша находился на берегу реки с этими ребятами, инспектор по делам несовершеннолетних сказала: «Эти уроды от нас не вылазят. Они только вчера были у меня за кражу телефона».
Между тем мама в тот момент думала о другом. Ребёнка необходимо было срочно доставить в Пензу. Однако автомобиля реанимации в 40-тысячном городе не оказалось: бюджет не считает нужным выделять на это деньги. Реанимобиль пришлось ждать почти два часа.
«Меня в реанимационный автомобиль не пустили, – вспоминает Елена Гришакова. – Сына погрузили туда, они включили мигалки и как попёрли… Им что красный, что не красный. Мы на УАЗике не могли их догнать».
В Пензу Михаил Опря приехал в памяти. Он узнавал лица родственников, просил принести ему йогурт и сок. На вопрос, как всё произошло, он повторял: «Меня облили и подожгли». После этого перечислял имена и фамилии находившихся с ним подростков. По его словам, это произошло на берегу реки, примерно в километре от дома.
Михаил Опря находился в Пензе ещё полтора дня – ждал вертолёта до Нижнего Новгорода, где находится ожоговый центр. Однако за это время никто из следователей не пришёл в палату и не зафиксировал его показаний.
Дедушка ребёнка ходил в Следственный Комитет и задавал вопросы: «Вы думаете вообще кого-то опрашивать? Мальчик говорит, что его чем-то облили и подожгли. Но никто из следователей не приходит».
В конце концов заявление было сделано и даже опубликовано на официальном сайте регионального СКР. В тот момент, когда 10-летний мальчик рассказывал о том, что его подожгли, десятки СМИ растиражировали версию следователей, будто он сидел на мопеде, курил сигарету и загорелся сам.
А ещё через 8 дней Михаил Опря умер. Он не успел дать показаний следствию, потому что следствие к нему так и не пришло.

oprya


Когда запахло бензином
Люди говорят, что на следующий день после трагедии приезжал чей-то дядя, который владеет сетью магазинов в Москве. Якобы он привозил какие-то деньги.
И ещё говорят, что в день похорон мальчика кто-то слышал разговор двух инспекторш по делам несовершеннолетних. Дескать, «наши арбузики опять отличились, но их отец уже заплатил кому надо».
Неподтверждённые слухи так и продолжают ходить по Каменке. И это заставляет относиться к работе следствия с недоверием.
Особенно если учесть, что жители окрестных улиц хорошо знакомы с именами подростков, о которых говорил погибший мальчик. Дескать, они уже много раз фигурировали в хулиганских историях.
Например, разбили фары и стёкла у припаркованного автомобиля.
Проезжая на мопеде, бросили в маленькую девочку металлическим предметом и разбили ей голову.
Говорят, что они же пытались поджечь дом в конце ул. Киселёва. Однако когда хозяйка пошла к инспектору по делам несовершеннолетних, ей сказали, что заявления писать не нужно – проще договориться с родителями о денежном возмещении. Фиксировать сожжённую стену и ковёр инспектор не стала. Дескать, уголовное дело всё равно не откроешь, потому что преступники ещё маленькие и их за это не посадят.
«На них указывали, что они украли телефон, – говорит Елена Гришакова. – Этот телефон у них впоследствии изъяли, однако ответственности никто не понёс. Их даже не поставили на учёт. И всё это было до трагедии, которая случилась с моим сыном».
Между тем в своих первоначальных версиях Следственный Комитет опирался именно на слова этих ребят.
Сначала они говорили, что Михаил Опря упал с мопеда, и разлившийся бензин загорелся от сигареты.
Потом оказалось, что бензин от сигареты не воспламеняется. И появилась новая версия. Дескать, 10-летний мальчик сидел на мопеде и вдыхал пары бензина из бака. По их словам, он надышался ими до такой степени, что упал на землю, на него вылилось 2 литра горючего, после чего самый младший поджёг лужу из интереса.
«Версия про самого младшего придумана для того, чтобы избежать ответственности», – полагает Елена Гришакова. И обращает внимание на то, что сначала дети говорили про спички, потом путались в показаниях и говорили про зажигалку. Однако ни спичек, ни зажигалки с места происшествия не изъято.
Зато изъят грунт. И следов горюче-смазочного материала в этом грунте не обнаружено.
По словам врачей, у мальчика было обожжено 90% тела. При таких обстоятельствах он должен был просто купаться в бензиновой луже. Либо поднять мопед над собой и поливаться горючим из бензобака.
Кроме того, врачи из Нижнего Новгорода поясняли: если бы мальчик вдыхал пары бензина, то ожоги дыхательных путей были бы намного сильнее. С такими травмами он прожил бы максимум день. А Михаил Опря боролся за свою жизнь 10 дней.


oprya3«Первый раз слышу про права в Конституции»
В первые месяцы после трагедии следствие интересовалось, прикладывается ли мать погибшего ребёнка к алкоголю? Не уходит ли в запои его дед?
Как поясняет одна из соседок, к ней в дом приходил следователь, молодой и солидный. Он сказал, что приехал из Башмаково и интересовался, пьют ли в доме напротив.
«Я ему сказала, что семья хорошая, никто не пьёт и даже не курит. Мальчишка был хороший, учился без троек. Когда идёт, всегда поздоровается. Следователь за мной записывал, но читать не давал.
Я расписывалась, не читая, потому что вернулась с огорода и руки были грязные. О правах, гарантированных Конституцией, меня не предупреждали. Первый раз слышу про права в Конституции».
В ходе отработки версий допрашивали одноклассников и друзей Михаила Опря. Говорят, что следователь сажал учеников начальной школы в кабинете и спрашивал: «Ну, ты вспомни, он же курил? Ты же видел его с сигаретой? Ты мужик или не мужик? Говори правду!»
Однако дети стоически утверждали, что Михаил Опря никогда не курил.
Родители возмущены тем давлением, которое оказывалось на допрошенных детей. Говорят, что некоторые четвероклассники возвращались от следователя с температурой.
Допрашивали в том числе и деда погибшего ребёнка, который 27 лет отработал в милиции.
«Следователь говорит: «Ты даже не знал, что твой внук курил и пил». Я говорю: «Может, он ещё и баб водил в 10-летнем возрасте? Вы сами-то посудите. Белиберда какая-то». А следствие ссылается на то, что таковы показаниях трёх этих ребят. Я говорю: «Вы кому верите? И почему не верите ребёнку, который сказал, что его облили и подожгли?» А у следователя нет ответа на эти вопросы».
Вот что сказала в интервью «Улице Московской» Наталья Тарасова, которая была учительницей погибшего ребёнка.
«Мальчик был развитой и отличался от других малышей: серьёзный, умеющий. Выполнял задания гораздо быстрее, чем другие дети. Чувствовалось, что с ним занимались. У него было развитое мышление, он любил собирать конструктор «Лего», приносил интересные книги.
Это был лидер и оптимист. По натуре он заводила, верховодил мальчишек, девочек никогда не обижал. Увлекался спортом, ходил в секцию футбола и на стрельбу. В свои 10 лет он с закрытыми глазами собирал и разбирал автомат Калашникова. В любых играх, и особенно в соревнованиях по бегу, он всегда побеждал.
В учёбе у него была очень хорошая память, он много заучивал наизусть и очень быстро. Был понятливый, речь у него развита. Я с  ним выходила на областной конкурс 75-летия Победы «Бессмертный полк». Он готовил материал про своего прадеда. Взрослые люди читали про своих предков по листочку, а этот всё заучил наизусть.
Курил ли он? Нюхал ли бензин?
По вопросам следователей чувствовалось, что они пытаются доказать, что он был курящий, что семья у него неблагополучная, что за ним никто не следил. Но это всё не так. Ни я, ни родители, ни другие дети никогда не чувствовали от него запаха сигареты и уж тем более бензина. Об этом я говорила на допросе. Об этом же сказали и 9 его одноклассников.
Следователи говорят: «У вас в классе вон ещё сколько человек. Надо ещё допрашивать». Я говорю: «А какой смысл допрашивать? Какой смысл одно и то же писать?»
Вообще, ребятишки врать не умеют. Если они замечают за кем-то, что он курил, то подходят и потихонечку говорят: Наталья Николаевна, а он вот курит. Но про Мишу такого не было никогда».


Следствие ведёт Александр Бастрыкин
Для того чтобы пробиться на приём к главе СКР Александру Бастрыкину, маме погибшего мальчика потребовалось два месяца.
Сначала она отправляла обращения по электронной почте, и оттуда приходили номера о регистрации. Потом она стала звонить по телефонам приёмной. А потом её пригласили на 14 сентября, однако принять не смогли:  исключили в последний момент, потому что слишком много народа.
«Я вернулась в Каменку и опять стала звонить, – вспоминает Елена Гришакова. – Первую неделю вообще не могла дозвониться, а потом мне всё-таки назначили на 12 октября».
В тот день вместе с Еленой Гришаковой на приём к Александру Бастрыкину попали люди ещё из нескольких регионов, которые недовольны работой следствия.
Была семья из Смоленска, у которых убили 12-летнюю дочь и попытались свалить это на суицид.
Была женщина из Чукотки, которая по вине врачей потеряла новорождённого ребёнка.
И была многодетная мать, которую из-за афер с документами выкинули из квартиры вместе с семерыми детьми.
В приёмной шептались, что некоторые добиваются приёма у Бастрыкина по 3 года. Говорят, что только после встречи с этим человеком в следствии бывает толк. Поэтому к нему приходят  с надеждой.
На встречу с Бастрыкиным был вызван руководитель СУ СКР по Пензенской области Олег Трошин. Он ожидал в коридоре. С Еленой Гришаковой он не поздоровался. Хотя стоял в 6 метрах от неё.
Генерала Трошина сопровождали его помощник Татьяна Махницкая, начальник Каменского управления СКР Румис Магдеев и следователь Рамир Карамышев.
Александр Бастрыкин беседовал с ними в просторном кабинете, который был похож на актовый зал. Он сидел за круглым столом. Слева и справа – ещё человек шесть.
По словам Елены Гришаковой, Бастрыкин высокого роста, под 2 метра. Разговаривает спокойно и рассудительно, видно, что всю жизнь проработал в этой сфере. Он выразил соболезнование и начал спрашивать о претензиях к следствию.
Когда Елена Гришакова дошла до официального пресс-релиза, в котором СКР опубликовал свою первую версию, Александр Бастрыкин удивлённо спросил у генерала Трошина:
– Вы что, действительно пустили это в СМИ?
После чего генерал Трошин встал:
– Да, мы дали комментарий одному из изданий. Я вот хотел у Вас, Елена Григорьевна, лично попросить извинения.
На что Елена Гришакова ответила, что извинения ей не нужны – ей нужно объективное расследование по этому делу.
Она сообщила про то, что телефоны у подростков были изъяты только через месяц. Хотя они могли снимать горевшего ребёнка на видео.
Окурки сигарет, которые они якобы курили вместе с её сыном, не обнаружены. Зажигалка и спички не обнаружены. Следов ГСМ в грунте не оказалось. Хотя там, по версии следствия, была бензиновая лужа.
«Мне это тоже очень интересно», – поддержал Елену Гришакову Александр Бастрыкин.
Освидетельствование детей на алкогольное и наркотическое опьянение не делалось, одежда с них была изъята только на следующий день. Ожоги, которые обнаружены на них, по мнению эксперта, оказались старыми.
Хотя одного из детей видели после трагедии со свежим ожогом правого предплечья. Он теребил футболку в руках и твердил: «Мишку жалко, Мишку жалко. Если приедет милиция, я им всё расскажу».
Допрос соседки, которая видела этот ожог, состоялся только 10 октября – за 2 дня до визита к Бастрыкину. До этого соседку допрашивали только на предмет того, пьёт ли мама мальчика.
Александр Бастрыкин заинтересовался хулиганским прошлым подростков, которые фигурируют в материалах дела. И вообще задавал достаточно много вопросов пензенским следователям. Он спрашивал: вы это сделали? А это сделали?
И почти на все эти вопросы получал ответ: «Нет».
«А что же вы делали-то? – задумчиво вздохнул Александр Бастрыкин. – Таким отношением Вы сами отталкиваете людей от нас. За вас всё это я должен делать? Поэтому матери ко мне и приезжают».
После этого Александр Бастрыкин взял работу над уголовным делом под личный контроль.
«УМ» обещает следить за развитием событий.

Фото предоставлено мамой Михаила Опря

В настоящий момент в Интернете размещена петиция на имя генерального прокурора России. Для того чтобы обращение о некомпетентном расследовании дошло до адресата осталось собрать 176 подписей. Подписать петицию можно на сайте www.change.org

Она размещена в разделе "Беспредел следствия в отношении расследования поджога ребёнка".

Прочитано 5576 раз

Поиск по сайту