«Солнце село – они уже тут»

A A A

«Улица Московская» предлагает вниманию читателей уникальные воспоминания Ивана Белоцерковского, чьё детство прошло в прифронтовой зоне, в Саратовской области.

Когда началась война, мне было 9 лет.
Жили мы в Саратовской области, на окраине Балашова. Отец работал бригадиром на железной дороге и отвечал за дистанцию пути протяжённостью 15 км. У него в подчинении было 10 обходчиков. Работа тяжёлая.
Отец был физически очень сильным человеком, мышцы у него так и играли. В своё время он по 12 часов в сутки клепал цистерны или занимался строительными работами. Сколотил бригаду, в которую сначала входило 20 человек, а потом – 120, в зимние месяцы они ездили в Баку и в другие регионы.
На фронт его забрали практически сразу: в Гражданскую войну он был артиллеристом, два года сражался с «белыми».
belocerkovskiy

Убили отца в Смоленской области, в марте 1943 г. За два дня до того, как вышел указ Сталина о немедленном отзыве железнодорожников с фронта. Матери пришло письмо, в котором сообщалось, что Василий Белоцерковский и четверо солдат пошли в разведку, на обратном пути нарвались на мины, он получил ранение в живот и через трое суток скончался в госпитале.
* * *
Отец стал вторым, кого наша семья потеряла в войне.
А первым был мой старший брат Володя. В 30-е годы он поступил в Саратовский мединститут, был способным студентом, на 3 курсе организовывал занятия для отстающих.
В 1940 г. его призвали в армию и отправили на войну с Финляндией. Но пока их полк туда ехал, война закончилась. Сначала они расположились в городе Тарту, а в мае 1941 г. их перебросили. В последнем письме он так и написал: «Письма сюда больше не пишите, мы переезжаем на германскую границу». Жили они прямо там, в палатках. И когда Германия напала на нас 22 июня, в 4 часа утра, их сразу постреляли. Там погибло 95 процентов володиного полка.
* * *
В начале 1942 г. Балашов оказался прифронтовым городом. Немец бомбил нас каждую ночь. В первую очередь его интересовал железнодорожный узел, через который проходило огромное количество эшелонов со снарядами и боевой техникой.
В связи с тем, что бомбёжки происходили в ночное время, прицельно класть бомбы не получалось. Поэтому Балашов кишел множеством фашистских разведчиков, которые подсвечивали город красными ракетами для того, чтобы сориентировать немецких лётчиков.
Впрочем, мы с этим делом быстро научились бороться. Как только темнеет, несколько команд выезжают на лошадях за город и тоже стреляют красными ракетами. В результате, немцы дезориентировались и сбрасывали бомбы в поля.
Конечно, бывало так, что какая-нибудь из бомб повреждала железнодорожный путь. Тут же на место взрыва приезжала бригада рабочих, которая восстанавливала движение за считанные часы. Благодаря этому, больших перебоев в движении поездов не случалось.
* * *
В войну мама работала на железнодорожном переезде сторожем. Движение там было оживлённое, минимум по 3-4 поезда в час. А ночью просто сумасшедший дом: через переезд под покровом темноты идут войска, техника, грузовые машины с выключенными фарами, которые везут снаряды и тянут артиллерию. Всё это стягивалось втайне, в обстановке строгой секретности. А к утру как будто ничего и не было – так они хорошо умели маскироваться.
Как-то днём иду к матери на переезд, гляжу – в траве, метрах в пятнадцати от дороги, улёгся военный, в форме нашего лётчика, и что-то рисует. А перед ним как на ладони и железная дорога, и нефтебаза. Он был так увлечён, что даже не заметил меня.
Я понял: шпион! И бегом к матери, потому что у неё была телефонная связь с дежурным по станции Балашов. Она позвонила, и уже через 10 минут подкатил «виллис», в нём четверо нквдэшников. Они его тут же схватили, а на нём – радиостанция! Мать премировали именными часами.
* * *belocerkovskiy2
Что такое ночная бомбёжка?
Это значит, что ты каждую ночь не спишь, потому что земля и стены дрожат от разрывов, воют бомбы, воют самолёты. Солнце село – они уже тут. И бомбят до 4 часов утра. А утром люди, не выспавшись как следует, идут на работу.
Так они нас били вплоть до 1943 г., я пережил больше 100 бомбёжек.
Когда начинается бомбёжка, следует прятаться в безопасное место. Одним из таких безопасных мест считался автомобильный мост, который находился в нескольких десятках метрах от нашего домика. Мы прятались под него, потому что сверху был очень хороший накат, который мог выдержать попадание авиационной бомбы средней мощности.
Однако прятаться не всегда хотелось, потому что к страху умереть от бомбёжки начинаешь со временем привыкать. Иной раз мы с матерью, вымотавшись за день, оставались дома. Клали матрас под железную кровать и залезали туда. Расчёт был такой, что если перекрытия обрушатся, то кровать должна спасти. А утром добрые люди откопают из-под завала.
И вот летним вечером в очередной раз завыла сирена. Меня как всё равно что-то дёрнуло, я говорю матери: «Пошли под мост».
Спустились под мост, слышим – загудели самолёты. Ещё пара минут – засвистели бомбы. Причём, судя по звуку – тяжёлые.
Первая бомба легла метрах в пятидесяти от нас, а вторая угодила прямо в наш дом. От взрыва дом разлетелся в щепки, его словно сдуло. Рядом стоял сарай с коровой – так ей в спину попал осколок. И пока мы стояли под мостом, она на протяжении нескольких часов истошно ревела, умирала медленно и страшно. Вроде кажется, что всё – замолкла. Проходит минут пять, она опять начинает реветь.
После этого я на протяжении 5 лет заикался.
Когда рассвело и мы выбежали из-под моста, на месте дома была дымящаяся воронка. По дороге идут люди, собирают щепки на дрова. Мать им кричит: «Не трожьте!» А они всё равно собирают и уносят.
Так у нас растащили практически всё, что осталось от дома.
* * *
Как выяснилось в тот же день, была ещё одна бомба, – третья. Она упала рядом с деревянным крыльцом нашего соседа, ушла в землю на 10 метров и не разорвалась. Потом её откапывали и извлекали сапёры.
Вес бомбы равнялся 500 кг. Судя по всему, такая же уничтожила наш дом.
* * *
Первое время жили в некоем подобии шалаша, а потом сложили небольшой сруб.
Жизнь была тяжёлая и голодная, иногда приходилось грызть жмых или жевать лебеду. Без коровы было особенно трудно.
Продукты давали по карточкам: на два дня – две небольших буханки хлеба, испечённого наполовину из кукурузной и ржаной муки.
Время от времени выручала старшая сестра Антонина, которая была бригадиром санитарной дружины. У неё в подчинении находилось 50 человек, их задача – быстро разгружать составы с ранеными. Немцы жгли составы с воздуха, и если какой-то из эшелонов им удавалось поджечь, то очень много раненых погибало. Они же там беспомощные, некоторые даже двигаться не могли, поэтому сгорали живьём.
Антонина рассказывала, что иногда в составе сгорало больше ста человек за один раз. Они каждый день шли с фронта, эти составы с ранеными. Минимум два эшелона в сутки.

Прочитано 1770 раз

Поиск по сайту