Справка: Сергей Цыпляев,
61 год. Декан юридического факультета Северо-Западного Института управления РАНХиГСа, член Комитета гражданских инициатив.
Политический опыт: народный депутат СССР, член Верховного Совета СССР, секретарь Комитета ВС по вопросам обороны и государственной безопасности.
В 1992-2000 гг. представитель президента РФ в Санкт-Петербурге.
Если спокойным взглядом посмотреть на страну, то мы увидим, что у нас есть практически всё: богатейшая страна, любые ископаемые, чернозёма сколько хочешь, территория есть и в общем-то не самый глупый народ, как показывает практика. А результат почему-то всё время не тот.
У нас, как всегда, на поверхности 2 объяснения.
Первое – это власть виновата. Но власть меняем, разбираем её до фундамента, фамилии меняются постоянно – результат не изменяется. Значит, причина экспериментально отвергнута.
Второе стандартное объяснение – конечно, нам всё время мешают со стороны. Но показывает время, что периодически остаёмся с собой один на один, вроде спокойно живём и работаем. Но как-то тоже не получается.
Иногда поэты предугадывают очень много. В 1919 году Максимилиан Волошин написал такие слова: «Не в первый раз мечтая о свободе, мы строим новую тюрьму».
И это собственно то занятие, которым мы сейчас активно занимаемся. Не потому, что там где-то кто-то ошибся и что-то упустил, а потому, что мы так жизнь понимаем: стены возводятся, решётки ставятся, потом будем жаловаться: а что так холодно, почему так темно и баланда невкусная. Но процесс построения идёт достаточно хорошо.
Второй человек, который сказал довольно много про нас, – Николай Бердяев. Ожидание чуда есть одна из слабостей русского народа.
Есть постоянное ожидание чуда, и оно закреплено в таких самых глубоких вещах, как сказки. Когда проблема, Иванушка должен сесть и горько заплакать. Написать письмо президенту, пожаловаться ещё кому-то и т. д. Дальше появляется Василиса Премудрая, а лучше президент, и говорит: не плачь, Иванушка, ложись спать, утро вечера мудренее, и вот тебе инструкция, указ и т. д. Не дай бог тебе что-то совершить не так, как написано в инструкции. Вот сделай всё, как по инструкции, и будет тебе счастье.
Инструкция – это святое. И это всасывается с молоком матери, и в таком режиме мы работаем, ожидая, что чудо как-то произойдёт.
Надо сказать, что образованный класс полностью разделяет все мифы, предубеждения и культурные установки общества в целом. И не надо строить иллюзии, что мы смотрим на это по-другому. У нас постоянные мысли, что царь неправильный или президент, вот заменим царя и заживём.
В своё время прогнали царя – не получилось. Прогнали большевиков – опять не получилось. Прогнали демократов – опять что-то не работает.
Значит, всё-таки причина лежит глубже.
Меня до крайности удручают бесконечные письма интеллигенции первому лицу. Сколько лет интеллигенция требует от президента, чтобы он был диктатором. Чтобы он вмешался в любое дело, решил вопрос, кто возглавит Большой театр, ещё разобрался с кем-то.
Когда я был полпредом, бесконечные письма президенту: с соседями проблема, течёт подъезд – президент вмешайся. И это уже дошло до институциализации: прямая линия президента, звонки отовсюду, и он в прямом эфире, как волшебник из голубого вертолёта, решает проблемы.
А теперь представим себе на секунду, что бабушка звонит президенту и жалуется, что нет водопровода. А президент говорит: вы знаете, в соответствии с Конституцией, вопросы местного самоуправления не входят в мою компетенцию. Что будет в ответ? Будет рёв, и скажут, что президент-то ненастоящий! Это что за начальник?! Он должен каждому сказать, указать и дать команду.
И второй вариант: я тяжело представляю, как мэр скажет: товарищ президент, а чего вы к нам лезете? Вообще-то, у нас собственная компетенция, свой бюджет, мы сами определили план, распределили деньги, вот так депутаты проголосовали. Вы какие вопросы нам тут задаёте по поводу водопровода?
Но мы ведь всё совершенно по-другому воспринимаем. И проблема на самом деле лежит достаточно глубоко.
Мы импортируем устройства, заводы, айфоны – всё что угодно. Но категорически не желаем импортировать и даже смотреть, что растит мир в сфере социальных технологий. У нас по-прежнему сохраняется везде любимая социальная технология под названием «Вождь и племя», и другой социальной технологии пока не удаётся достичь.
Несменяемый и непогрешимый вождь. Племя постоянно должно быть объединено. Никакие возражения диссидентства не допускаются, потому что есть угроза, что придёт соседнее племя, отберёт скот и женщин, поэтому надо постоянно быть в мобилизации. И самое страшное, табуируемое – это любые попытки кого-то покуситься на место вождя.
И мы почему-то считаем, что так только у президента. Но давайте посмотрим на наши политические партии. Вы не обращали внимания, что у нас все вожди по 20 лет одни и те же? Все хотят, чтобы президент менялся через 2 срока по осени. Ну, товарищи, покажите нам это в партии. Вы говорите, что являетесь демократической партией? Да вы же секта. Вы типичная система «Вождь и племя».
Возьмём наши театры, союзы кинематографистов, театральных деятелей. Везде одна только мысль о том, что надо сменить руководителя или главного режиссёра театра, приведёт к тому, что восстанет вся культурная общественность с криком: как так вы пытаетесь уволить такого уважаемого человека?! Он должен уйти с этой должности только вперёд ногами.
То же самое в науке. И куда бы мы ни пошли – система одна.
При этом начальник, зная, что может жить в такой позиции до смерти, играет в хозяина горы. Он на дальних подступах уничтожает любых потенциальных претендентов на эти посты, а потом говорит: ну, знаете, никого нет, пропадёте вы без меня. Если я уйду, то с кем вы останетесь?
Система «Вождь и племя» воспроизводится везде, мы это несём с собой, и с этим крайне тяжело бороться.
Пушкин в «Исторических хрониках» писал, что скорость прогресса страны в конечном счете определяется скоростью прогресса культуры населения. И ничего другого с этим не сделать.
Да, хочется быстро. Но это работа на поколения. Мы видим, что Россия уже с конца прошлого века решает задачи демократической революции, и пока больше 100 лет работаем – не получается. Периодически срывается резьба. Начинаем заново – и потом срывается снова.
Эта проблема завязана на том, что ключевая слабость нашего общества – пониженная способность к самоорганизации. Когда собирается 3-6 человек, когда нужно договориться об общих вещах, кто и что будет делать, распределить компетенции и т. д. – это вещь, которая даётся очень тяжело. Проще определить, кто главный, он будет давать команды, мы все вопросы к нему и побежали вперёд. А дальше начинают возникать сложности и проблемы.
И школа, где люди приобретают умение самоорганизоваться, – это местное самоуправление. Там обучаются, там появляются люди, которые что-то умеют, оттуда выдвигаются кадры. Пока местное самоуправление находится у нас в зачаточном состоянии, и мы совершенно не понимаем, зачем оно нужно. Эта тема звучит редко, но вообще-то местное самоуправление – фундамент общества. Мне не интересно, какой президент и о чём он там думает. Я посмотрю на местное самоуправление и скажу, как всё будет.
Если у вас на уровне местного самоуправления люди вообще не участвуют, не могут это реализовывать, там нет денег, полномочий и жизни, то тогда не будет жизни нигде. Потому что местное самоуправление – это тот фундамент, на котором должно всё базироваться.
Были раньше земства, которые запускались в России при Александре II.
Так вот в проклятое царское время, при Александре II, как делился бюджет? 20% забирала госказна, 20% забирала губерния, и 60% оставалось в местных самоуправлениях (в земствах). Куда шли основные деньги из этого? 25% – образование и 25% – здравоохранение. Это были главные статьи расходов.
Корона страшно злилась, что местное самоуправление слишком много денег тратит на образование и здравоохранение. Итог этого – земские врачи, начало поголовной грамотности в стране, построенные земские школы и больницы, зданиями которых мы пользуемся кое-где до сих пор.
Как сейчас обстоит дело? Федеральный бюджет собирает 65-70% со всей страны, порядка 25-30% идёт в субъект федерации и
5-10% – в муниципалитеты. Единичные муниципалитеты обеспечивают себя финансами. Все деньги стянуты в центр – а теперь приходите и просите.
Фактически все деньги стянуты в центр, нация превратилась в группу попрошаек, которые ходят и выпрашивают эти деньги. Территория остаётся, страна исчезает. И если в ближайшее какое-то разумное время мы не сможем начать строить местное самоуправление, я думаю, что нам будет очень тяжело двигаться вперёд.
Распределение бюджетов между центром и регионами – я думаю, это будет центральная проблема, которая определит всю дальнейшую остроту нашей политической жизни – борьба между центром и регионами за финансы. Это будет основная проблема ближайших десятилетий.
21 августа 2016 г.
