В основу доклада Николай Петров положил допущение, что, присоединив Крым, Россия не только его превратила в остров, на который можно добраться только морем, но и сама отчасти превращается в остров.
Главная причина этого – не санкции, не желание Запада изолировать Россию, а ее собственный курс на самоизоляцию.
И не с Крыма все началось. Еще в 2003-2005 гг. были отмечены движения в сторону самоизоляции: можно вспомнить и соглашение о разделе продукции, запреты и серьезные ограничения на инвестиции в России, историю с «Юкосом», который собирался породниться с одной из крупнейших международных компаний. В 2012 г. – это дэофшоризация и национализация элит.
2014 г. просто завершил тренд и стал радикальным скачком в сторону самоизоляции.
Этот курс, считает Николай Петров, режим выбрал вполне рационально:
«Рациональность эта заключается в двух плоскостях.
В политической плоскости она связана с тем, что режим не мог увеличить свою легитимность обычным выборным путем. И выборы 2012 г. это показали. Выиграть их удалось минимальными неконвенциональными фальсификациями, а легитимность от этого не выросла. И 6 мая 2012 г., Болотная площадь, показало кризис прежней модели покупки лояльности и политической поддержки в обмен на повышение уровня жизни.
В этом смысле режим сделал выбор, и от легитимности электоральной он перешел к легитимности военно-мобилизационной.
И есть экономическая логика. Она заключается в том, что те олигархи, которые могут считаться акционерами «России инкорпорейтед», в связи с нарастающим экономическим кризисом, в какой-то момент пришли к необходимости выбора: либо больше открывать экономику, увеличивая конкуренцию, и способствовать выходу экономики из кризиса. Но цена понятна – это утрата экономической и политической монополии.
Либо, наоборот, максимально закрывать экономику, строить забор, идти сознательно на то, что экономика пойдет вниз, но сохранить при этом монополию в политике и экономике».
Стратегический выбор курса на самоизоляцию, по мнению эксперта, был сделан режимом после 6 мая. Но этот выбор тогда был обратимым. До Крыма можно было говорить, что есть некий вектор, он доминирует, но не является единственным.
После Крыма этот выбор стал необратимым. И те варианты развития, которые еще полтора года назад казались вполне возможными для России, очень сузились. По целому ряду направлений отмечается необратимость. Просто так вернуться назад уже невозможно. В том смысле, что, в отличие от других периодов работы нашей политической системы при президенте Путине, возможность сделать шаг назад сейчас практически отсутствует.
Поэтому можно сказать, что в нынешнем состоянии страна – заложница режима. Режим, в свою очередь, – заложник лидера. А лидер – заложник собственных шагов, которые он предпринял в 2014 г.
Россия, которую мы видим сейчас, считает Николай Петров, это новая Россия. Она уже не та, какой была еще 1,5 года назад: у нее новое общество, новый лидер и новый политический режим.
Каков же он – выбор Путина? Через какие составляющие его можно описать?
Эксперт называет этот выбор «5 в 1», в том смысле, что все его составляющие взаимно обусловливают возникновение друг друга.
1. Отказ от либерализации в пользу мобилизации.
2. Переход от гибридного режима к авторитарному.
3. Сдвиг от идеи России как империи в сторону России как национального государства.
4. Переход от «мягкой силы» к «жесткой силе».
5. Геополитический выбор между ориентацией на Запад и Китай.
Мобилизация
Признаком мобилизации, по мнению эксперта, является примитивизация экономики и политики.
При этом экономика слаба (недиверсифицирована, сильно завязана на ресурсы), но, отчасти поэтому, устойчива.
Политическая система, наоборот: примитивна и поэтому слаба и неустойчива.
У стратегии мобилизации есть свои плюсы для существующей системы – сплочение общества вокруг лидера.
Но есть издержки, которые, на взгляд эксперта, гораздо весомее: система примитивизировалась, а вызовы, которые перед ней стоят, в том числе и вследствие сделанного выбора, наоборот, усложнились. Следовательно, уменьшилась возможность системы отвечать на эти вызовы.
Свидетельством курса на мобилизацию Николай Петров считает и происходящую сейчас в России демодернизацию. «Речь не просто о том, что, совершив шаги в 2014 г., мы закрыли для себя возможность модернизации, а речь идет о том, что мы интенсивно движемся в противоположном направлении».
Демодернизация происходит на политическом и социальном уровне.
На уровне политической системы она проявляет себя как деградация судебной системы, лишение выборов роли легитимизации власти и как демонтаж системы местного управления.
Одновременно происходит примитивизация общества: формирование агрессивного большинства против меньшинства в самых разных сферах: и в идеологии, в политике, в искусстве и других. Насаждение амбразурного мышления, когда вокруг одни враги. Падает социальный капитал, те снижается уровень доверия населения к институтам (а не к персоне) и друг к другу.
Авторитарность
Николай Петров считает, что если сделать такие шаги, какие сделала Россия в 2014 г., то гибридный режим, смысл которого в том, чтобы сохранять некие демократические декорации, уже не нужен.
«Меняется конфигурация всей политической системы.
Когда у вас есть выборы, пусть и управляемые, у вас лидер легитимируется снизу благодаря поддержке граждан, поэтому лидер нуждается в политической элите, которая и обеспечивает ему эту поддержку каждый раз, когда у вас выборы.
Когда у вас военная, вождистская легитимация, то, наоборот, не лидер получает из рук элиты, а элита получает легитимность из рук лидера. Выборы в этой системе никому особенно не нужны. Зависимость политической элиты от лидера резко возраст, а возможность политических элит влиять на лидера резко падает».
Такая ситуация усиливает персоналистский характер системы и порождает эффект политической пустыни. Суть последнего состоит в том, что политические институты крайне ослаблены, и в случае, если мы убираем из этой системы лидера, у нас остается пустыня: у нас нет институтов, нет персон, которые обладают автономной легитимностью, а не отражают свет, исходящий от лидера.
Неономенклатура
Еще одним важным проявлением сдвига политической системы в сторону авторитарности, по версии эксперта, является переход к номенклатуре вместо элиты.
За 2 последних года в России была заново отстроена неономенклатурная система.
Говоря о ее дизайне, Николай Петров отметил, что неономенклатурная система представляет собой отчасти то, что сохранилось от старой системы, отчасти то, что было восстановлено из разрушенного, а отчасти нечто новое.
Новое появилось потому, что изменились правила игры: сейчас есть частная собственность и бизнес. Это накладывает очень серьезные ограничения на классическую номенклатурную систему.
Система функционирует согласно 3 главным принципам.
1. Иерархичность и субординация – полная зависимость нижестоящего от должности и непосредственного начальника.
В этом случае роль человека в системе определяется практически только его статусом. В отличие от элиты, где вы можете играть важную роль, будучи заместителем министра в прошлом, в номенклатурной системе пока вы министр – вы важная фигура, как только вас сняли – вы никто, и возможность вашего влияния на принятие решения минимальна.
2. Собственность только в пользовании с возможностью ее отъема.
В номенклатурной системе не может быть собственности, которая наследуется, которая принадлежит вам безотъемно. Чиновник может обладать колоссальной собственностью. Но это госсобственность. Государство ее дало, оно же может ее забрать в любой момент. Иначе номенклатурная система не может работать, потому что всю эту собственность быстро вынесут наружу.
3. Жесткий внутренний кодекс чести в сочетании с внешним иммунитетом.
Если вы член номенклатурной системы, то есть внутренние правила, которые вы не имеете право нарушать, иначе вас система выбросит, но зато вы имеете возможность нарушать правила, которые являются обязательными для рядовых граждан. Важным моментом функционирования неономенклатурной системы является и то, что доход чиновника зависит от его поведения.
«Если вы следите за заработной платой высших чиновников, то они маленькие. Другое дело, что чиновник получает условно 10 окладов в месяц премиальных. Они больше, чем зарплата в месяц, а бонусы за 3 месяца больше, чем все эти премиальные… Это обеспечивает зависимость каждого винтика от системы. Потому что пойти в суд и сказать: меня не могут уволить и мне должны платить зар-плату, это не значит сохранить доходы, это значит сохранить 20 часть доходов».
Еще один важный момент – это горизонтальная ротация. Она восстановлена 2 года назад как постоянное перемещение федеральных начальников в регионах.
«Кожемяка, новый губернатор Сахалина, губернаторствует уже в третьем регионе. Понятно, что он не может быть высшим представителем местной политической элиты. Он является высшим представителем центра в регионе, и дальше это только усиливается».
Отличительной особенностью неономенклатурной системы, считает эксперт, является также так называемая дверь-вертушка с бизнесом.
«Вы уволили человека, дали ему несколько месяцев пожить в бизнесе, а потом он возвращается на госслужбу, и оказывается, что у него как-то накопилось несколько миллионов долларов.
А когда возникает вопрос: откуда деньги, ответ такой: он несколько месяцев работал в бизнесе, начал свои важные проекты.
Но это не значит, что эти деньги неотъемные. Если чиновник будет вести себя неправильно, у него заберут и эти деньги, и все остальное».
Однако, как утверждает Николай Петров, наша неономенклатурная система разовая. По его прогнозам, она проживет еще лет 10 в лучшем случае, потому что, по сравнению с прежней номенклатурной системой, ей не хватает трех важных элементов.
1. Блок воспроизводства.
У прежней номенклатуры, напомнил эксперт, были комсомол и компартия: «Это были настоящие системные машины воспроизводства. Когда мы говорим об «Идущих вместе», о «Молодежном единстве» и т. д., это штуки. Это не система».
Кроме того, практика назначать на значимые позиции детей высоких чиновников тоже, по мнению эксперта, не даст нужного результата: «Это квазимеханизм, который появился не от хорошей жизни.
Во-первых, потому что доверять никому нельзя. Можно доверять Сечину, с которым ты работаешь 30 лет, в крайнем случае, сыну Сечина, за которого уши можно надрать самому Сечину. От этого воспроизводство резко сужено.
Во-вторых, это прямая деградация. Потому что на очень высокие позиции система ставит людей, выбранных не по принципу естественного отбора: самых наглых, самых активных, самых кровожадных, не важно каких, но самых-самых, а их детей, которые часто уже не обладают этими важными для системы качествами».
Систему воспроизводства номенклатуры пытались выстроить несколько раз. Но пока не получилось. В том числе и по той причине, считает Николай Петров, что у нашей системы очень короткий горизонт планирования – 1-2 года: «Мы говорим о том, что плохо с образованием, со здравоохранением и т. д. Почему? Потому что инвестировать в нечто, где результаты будут через 10-15 лет, абсолютно нерационально. Это относится и к системе воспроизводства кадров. Ради чего вкладывать силы и деньги, если воспользуется результатом следующее поколение начальников, а не я. Никакой реальной мотивации заниматься длинными проектами нет».
2. Горизонтальные стяжки.
Николай Петров напомнил, что в нашей прежней номенклатурной системе существовал перечень должностей, назначение на которые осуществлялось тем или иным комитетом (ЦК КПСС назначал на высшие должности, республиканский – на более низкие позиции, наконец районный – на должность директора какого-нибудь свечного заводика). Сейчас этих горизонтальных стяжек нет.
Наша система основана на другом: на покупке каких-то позиций и должностей кем-то из бизнеса. Покупка не означает, что человек должен заплатить сколько-то лимонов. Она может заключаться в том, что ты дружишь с нужным человеком или как-то иначе. То есть место можно купить. В этой системе лояльность – главное. Профессионализм – хорошо, если он прилагается к лояльности, если нет – без него можно и обойтись.
Это тоже является элементом деградации системы, а никак ее не усиливает.
3. Внутренние сдержки и противовесы.
Если у системы нет и не может быть контроля извне, то система, чтобы сохранить эффективность, должна иметь внутренние сдержки, которые не позволяют ее элементам вести себя в ущерб системе в целом.
В прежней системе существовали 2 вертикали, которые обусловливали внутренний контроль в системе: партийная и чекистская. Сейчас, по мнению Николая Петрова, они слились. Одна вертикаль поглотила другую. Это теперь единая вертикаль. Поэтому нет внутренних сдержек и противовесов.
От империи к национальному государству
По версии эксперта, хотела власть этого или не хотела, но она предприняла шаги и вызвала к жизни те силы, которые неизбежно толкают Россию в сторону от империи, от многонационального государства, в сторону национального, русского, государства.
«На внешней арене это чревато тем, что все политические союзы, которые до этого развивались и были в планах, в том числе и Евразийский, фактически закрываются, остаются экономическими союзами. Никакая Белоруссия, никак Казахстан не пойдут на тесную политическую интеграцию с Россией после Крыма.
А на внутреннем уровне это означает, что те остатки империи, которые до сих пор в составе нашей стране имеются, в первую очередь Северный Кавказ, от империи будут откалываться. Это вопрос времени и экономического положения. Когда денег станет мало, то платить за то, что республики сохраняют свою лояльность, будет уже невозможно. В этом смысле сделан серьезный шаг в сторону дезинтеграции».
Воронки и риски
Подводя итоги, Николая Петрова высказал мнение, что Россия сейчас – это самолет, который находится в штопоре: «У самолета есть капитан, и что бы он ни делал, он не может выйти из штопора. У самолета есть команда – это политическая элита. И есть пассажиры – это мы с вами, которые могут только наблюдать в окошко.
Но это упрощенная картинка. Потому что таких штопоров, воронок несколько».
По версии эксперта, первая воронка – это необходимость поддержания военно-мобилизационой легитимности. Сделать это можно 3 способами: военные победы (но их после Крыма не видно в ближайшей перспективе), риторика осажденной крепости (все вокруг – враги) и репрессии. Но долго, по мнению Николая Петрова, это продолжаться не может: максимум 2-3 года.
Вторая воронка – сложившаяся практика принятия решений без согласования интересов основных политических элит. Ресурсов становится все меньше, и, соответственно, грызня за уменьшающиеся куски пирога усиливается.
Третья воронка – практика ручного управления.
«И это не вопрос того, насколько эффективен человек, который эти решения принимает. Это вопрос физической неспособности человека решать одновременно все те проблемы, которые возникают».
В этих воронках, считает эксперт, быстро двигаться можно только вниз. Движение вверх занимает существенно больше времени. А беда в том, что эти воронки накладываются друг на друга, и те проблемы, та турбулентность, которая с ними связана, резко возрастают.
Соответственно, угрозы понятны, считает Николай Петров. Есть старые угрозы: это взрыв на Кавказе, кризис деградирующей управленческой системы, это инфраструктура, проблемы которой решить сейчас практически невозможно.
И есть новые риски, которые возникли в результате событий последнего года: это падение легитимности (и это очень серьезный риск), это внутриэлитные конфликты, это социальные расходы (которые неизбежно надо сокращать, а это повышает напряженность), и это Восточная Украина.
Старые и новые риски накладываются друг на друга, и это дает повод для оптимистических выводов.
Оптимистичный прогноз
По мнению эксперта, он состоит в том, что состояние штопора может длиться 1,5-2 года, а дальше надо что-то делать: либо резко менять что-то изнутри, либо нас ждет крах одной системы и появление другой.
«Беда в том, – считает Николай Петров, – что после краха нынешней системы вряд ли можно ожидать чего-то хорошего, даже такого, как сегодня».
Потому что деградировали институты, элиты и общество. Восстановить их – это долго и сложно. Лишить смысла выборы – это просто, а заставить людей верить, что посредством выборов они смогут решать какие-либо проблемы – сложно, это требует очень серьезных затрат и времени. Элиты тоже не берутся ниоткуда. Процесс восстановления будет лимитировать развитие страны на долгие годы вперед.
Какие сценарии будущего связаны с нашим островом? Сценария, на взгляд эксперта, три.
1. Самолет разбивается о землю или разваливается в воздухе.
«Срок: 1,5-2 года. На обломках формируется новый режим. Ничего хорошего о нем сказать нельзя. Скорее, только большие опасения. Это означает изоляцию, скорее усиливающуюся, чем сокращающуюся, и возможность распада страны, потому что власть падает на землю».
2. Выход из штопора изнутри.
«Но, как я сказал, при действующем пилоте, что бы он ни делал сам, выйти из штопора, на мой взгляд, уже невозможно. Если только команда не поменяет пилота.
Но внутренние правила на этом самолете устроены так, что поменять пилота практически невозможно. Деградация институтов в 2014 г. усилила зависимость системы от лидера и ослабила возможность системы делать что-то помимо воли лидера.
Но если вдруг это происходит, то это самый оптимистичный сценарий. И есть основания думать, что нарастают противоречия между высшим слоем элиты и средним слоем, который недоволен тем, что он должен идти на очень серьезные жертвы, и компенсировать это ему никак не могут.
И тогда происходит смена пилота, и можно ожидать деизоляции. Но деизоляция и превращение России из острова в часть глобального мира будет происходить намного дольше, чем движение в сторону острова».
3. Вариант внешнего толчка.
«На него, наверное, очень рассчитывает Кремль. У нас в самолет в штопоре. Но рядом с нами находятся тоже самолеты в самом разном состоянии.
Что будет с Европой через год? Будет ли он думать об Украине, или она будет думать о Греции, которая покинет зону евро, а за ней выстроятся какие-то другие страны? Это вопрос.
Что будет происходить с ценами на нефть и газ? Это связано не только с технологиями, но и с войнами во всем мире. И вполне возможно, что цена на нефть вдруг возрастет, и тогда те проблемы, о которых я говорил, перестанут быть такими острыми. Это будет тем толчком, который выведет самолет из штопора.
Тогда режим может начать какую-то новую жизнь, при этом радикально себя не пересматривая. Это будет сценарий «Остров по-китайски», к которому наша элита давно стремится: в экономическом плане мы не остров, мы часть глобального мира, а в политическом плане – не лезьте, мы сами знаем, что делать.
Вот это оптимальный сценарий для нашей политической элиты».
На вопрос слушателей доклада, где же в этих прогнозах оптимизм, Николай Петров ответил известной цитатой: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». Поддержать горькую иронию автора хочется другой цитатой, Эфраима Севелы: «Остановите самолет – я слезу!»
