В классическом документальном фильме «Сила десятки» (1977) камера постепенно отъезжает от парочки, устроившей пикник в приозёрном парке, показывая нам сначала всю Землю, потом Солнечную систему, а потом всю Вселенную. Расширение поля зрения позволяет лучше понять масштаб проблем. Так же можно поступить, рассматривая вызовы, с которыми сталкивается Британия.
На этой неделе, когда Борис Джонсон с трудом получил вотум доверия внутри собственной фракции, на первом плане окажется премьер-министр, зализывающий раны. Шаг назад – и мы увидим срочные вопросы, которые необходимо решать ослабленному правительству: от с трудом справляющейся с нагрузками системы здравоохранения до роста стоимости жизни.
Ещё шаг назад – и весь экран заполнит одна проблема: вялый экономический рост. Если бы народное хозяйство находилось в более здоровом состоянии, то можно было бы повысить и уровень жизни, и качество государственных услуг, не поднимая при этом налоги.
Согласно прогнозу ОЭСР – клуба богатых стран, – из государств «большой двадцатки» только оказавшаяся под гнётом тяжёлых санкций Россия продемонстрирует в 2023 г. худшие показатели, чем Британия.
Если в то десятилетие, что предшествовало финансовому кризису 2007–2009 годов, среднегодовые темпы роста ВВП Британии равнялись 2,7%, то теперь, как прогнозирует Бюро бюджетной ответственности (ББО) – организация, следящая за состоянием государственных финансов, – новой нормой станет уровень в 1,7%.
Именно экономический рост находится теперь в центре политических споров. Джонсон называет его своей первоочередной задачей. Министры очень хотят понизить налоги. Лейбористская партия разрабатывает свою стратегию роста. Но говорить гораздо проще, чем делать. Сделаем ещё один шаг назад, и мы увидим, что трудности с экономическим ростом носят застарелый характер. И дела идут всё хуже.
В ближайшие месяцы мы опубликуем серию статей о том, как вновь придать ускорение Британии. Но сначала надо понять, в чём причина сложившегося положения. Это значит, что мы должны сосредоточиться на одном единственном вопросе – производительности.
В долгосрочном периоде рост производительности, т. е. способности производить больше с меньшими затратами, – это единственный настоящий способ добиться роста уровня жизни. Конечно, теоретически экономика может расти и в том случае, если увеличить продолжительность рабочего времени, но у такой стратегии есть ограничения в виде состояния здоровья работников и числа часов в сутках. 
На верхнем графике показана динамика ВВП на 1 человеко-час ряда развитых стран, рассчитанного по паритету покупательной способности (в долларах, в ценах 2015 г.) в 1997–2019 годах. На средней диаграмме показаны среднегодовые темпы роста выработки на 1 человеко-час (в % от уровня предыдущего года) по отдельным странам «большой семёрки» и этой группе стран в целом в 1997–2007 и 2009–2019 годах. На нижнем графике показана динамика ВВП Британии на 1 человеко-час (в % от уровня Соединённых Штатов) в 1970–2020 годах. Источник: ОЭСР.
Чтобы повысить производительность труда, т. е. количество продукции, вырабатываемой за 1 человеко-час, надо увеличить капиталовложения в производство. Или повысить общую факторную производительность (ОФП) – показатель общей эффективности использования капитала и труда. На неё влияют как качество управления, так и жёсткость конкуренции.
Когда-то Британия была ведущей страной по производительности. В начале XIX в. она обошла по этому показателю Голландию. Но спустя столетие вела уже Америка.
Как показывает исследование Стивена Бродберри из Оксфордского университета и Дага Ирвина из Дартмутского колледжа, в 1850 г. производительность американских рабочих была на 10% ниже, чем у их британских коллег, а в 1910 г. американцы уже обгоняли англичан на 25%.
Британия с тех пор так и не смогла восстановить своё ведущее положение. По ней больно ударили две мировые войны. А тем временем внутренняя конкуренция ослабла. Другие европейские державы успешно проводили собственную индустриализацию, укрывшись за протекционистскими барьерами.
К концу XX в. производительность труда в Британии была ниже, чем в Америке, Франции и Германии. Если в 1970-е годы Британия соперничала с Францией по ВВП на 1 человеко-час, то к 2000 г. отставала от неё по этому показателю более чем на 10%.
На верхнем графике показана динамика доли (в %) капиталовложений в ВВП ряда развитых стран в 1982–2021 годах. На нижнем графике показана динамика доли (в %) расходов на НИОКР в ВВП ряда развитых стран в 1982–2021 годах. Источник: ОЭСР.
Нынешнее столетие начиналось многообещающе. В 1997–2007 годах Британия занимала 2-е место среди стран «большой семёрки» по темпам роста производительности. В среднем за год она росла на 1,9%. За указанное десятилетие британский ВВП на 1 человеко-час вырос с 88% до 93% от немецкого показателя.
Но затем разразился мировой финансовый кризис. Замедление темпов роста производительности носило всеобщий характер, но в Британии оно проявилось особенно драматично. В 2009–2019 годах по средним темпам роста производительности она оказалась на предпоследнем месте среди стран «большой семёрки».
Как подсчитали в своём исследовании Ник Крафтс из Уорикского университета и Теренс Миллс из Университета Лафборо, отставание Британии от той тенденции, что была характерна для периода до 2008 г., оказалось худшим за последние 250 лет её истории.
Несомненно, цена этого потерянного десятилетия огромна. Если бы после мирового финансового кризиса темпы роста производительности не снизились, то ВВП на душу населения оказался бы в 2019 г. на 6700 фунтов выше, чем в действительности. Сейчас ведутся яростные споры, что же на самом деле привело к столь плачевному положению дел.
Дайана Койл, директор исследовательского консорциума Институт производительности, сравнивает поиск причины её слабого роста в Британии с разгадкой одного из преступлений у Агаты Кристи: «Оказывается, все к нему приложили руку».
Ещё до пандемии народное хозяйство Британии пережило ряд тяжёлых потрясений. Финансовый кризис понизил доступность кредитов. Как показало исследование, результаты которого были опубликованы в 2020 г., самое резкое падение ОФП продемонстрировали компании с наиболее напряжёнными докризисными балансами. Им пришлось сильно урезать свои инвестиционные программы из-за сокращения доступа к кредитным ресурсам.
Падение спроса подорвало стимулы к инвестициям и инновациям: около половины европейских экономистов, опрошенных в феврале 2020 г., объяснили спад в Британии слабым спросом, вызванным финансовым кризисом и политикой жёсткой экономии.
А затем Британия вышла из ЕС. Согласно одной из оценок, неопределённость, вызванная этим, привела к снижению капиталовложений в 2019 г. на 11% по сравнению с возможным уровнем. Возведение торговых барьеров на границе с крупнейшим партнёром Британии съедает рабочее время управляющих, делает цепочки снабжения менее эффективными и увеличивает издержки. Всё это вредит производительности.
Отраслевые данные помогают лучше понять, что пошло не так. Как отмечают Джонатан Хаскел из Имперского колледжа (Лондон) и Питер Гудридж из Манчестерского университета, за треть замедления темпов роста ОФП в 2007–2019 годах отвечает положение в секторе финансовых услуг и страхования.
Свой вклад внесли и индустрия информационных технологий, и транспортное машиностроение, и фармацевтика. Все эти отрасли считались наиболее сильными в британской экономике. В целом они пришли к выводу, что в 2010-е годы сильнее всего пострадали наиболее высокотехнологичные отрасли и отрасли с высокой стоимостью нематериальных активов.
Можно по-разному истолковать эти данные. Одно из объяснений такое: чрезмерная склонность к риску в сфере финансовых услуг привела к искусственному завышению производительности в 2000-е годы. Теперь, когда эта отрасль более жёстко регулируется, она кажется менее производительной, хотя при этом упала и угроза финансового крушения.
Иное объяснение заключается в том, что замедление охватило все страны. Например, Джон Ферналд из Деловой школы INSEAD и Роберт Инклар из Гронингенского университета утверждают, что львиная доля замедления темпов роста ОФП в Британии в десятилетие, предшествовавшее пандемии, вызвано слабостью американской экономики. Именно это привело к замедлению темпов роста производительности во всём мире.
Но даже если замедлил темы роста мировой лидер, что мешало Британии сократить своё отставание от него?
Если бы Британия догнала Америку по производительности труда, то её ВВП на душу населения был бы на 6600 фунтов выше. Но даже если трудно точно определить причины замедления темпов роста производительности в 2010-е годы, легко можно указать на сферы, над которыми Британии стоит в будущем поработать. Это инвестиции, люди и распространение знаний.
Сильнее всего бросается в глаза инвестиционная слабость Британии. Эта страна устойчиво отстаёт по капиталовложениям от Франции, Германии и Америки. Она давно уступает им и по расходам на НИОКР.
Отставание в капиталовооружённости почти полностью объясняет отрыв Британии от Франции по ВВП на 1 человеко-час и треть отрыва Британии от Германии. Но неопределённость, с которой столкнулись британские фирмы, не единственное объяснение этого дефицита инвестиций.
Ещё одна проблема связана с самой структурой финансирования.
Анна Валеро из Лондонской школы экономики говорит, что, как и в Америке, в Британии сложно привлекать готовый идти на риск акционерный капитал. Британским фирмам сложнее найти финансирование, чем немецким, которые выстраивают долгосрочные отношения с местными банками.
Ещё одна проблема связана с трудностью получения разрешений на строительство. По данным недавно опубликованного ОЭСР индекса правил землепользования, из 18 обследованных стран британская система уступает по сложности только латышской.
В таких инновационных центрах, как Оксфорд и Кембридж, новое строительство ограничено жёсткими правилами защиты исторической архитектуры и окружающего сельского ландшафта. Жильё там невероятно дорогое, что затрудняет привлечение новичков, которые могли бы высокопроизводительно работать в сотрудничестве с другими.
Следующая сфера, где требуются улучшения, – это люди.
У Британии всё хорошо с привлечением молодёжи в университеты, но она десятилетиями страдает от нехватки целого ряда работников: от инженеров до сварщиков. Доля населения с полным средним образованием, т. е. тех, кто продолжил обучение после 16 лет, но не имеет диплома об окончании университета, равна примерно 32%, тогда как в среднем по ОЭСР этот показатель равен 42%.
Сотрудничество между профессиональными учебными заведениями, колледжами дополнительного образования, предприятиями и местными властями минимально. Разговоры об обучении на протяжении всей жизни так и остаются разговорами.
Проблемой является и квалификация тех, кто управляет фирмами. По сравнению с Германией и Америкой качество британских управляющих оставляет желать лучшего. Как показало исследование, результаты которого были обнародованы в 2021 г., лишь около 11% британских фирм были признаны хорошо управляемыми. В Америке таковыми были признаны 25% компаний.
Правительство пытается решить эту проблему с помощью программы «Помоги расти», в рамках которой субсидируется обучение менеджменту руководителей мелких фирм. Но, как сообщается, спрос на такую услугу намного меньше, чем ожидалось.
Повышение качества обучения подводит нас к третьей сфере – распространению знаний. Производительность растёт, когда одни хорошо образованные люди сотрудничают с другими хорошо образованными людьми, когда налажены транспорт и связь, когда происходит взаимопроникновение идей. География – одно из измерений этой проблемы.
В Британии очень высоко региональное неравенство. Как показал анализ Филипа Макканна из Шеффилдского университета, в Британии оно сильнее, чем во Франции (по 15 из 21 показателя) и в Германии (по 17).
Повышение совокупной производительности требует как движения вперёд лидеров инноваций, так и помощи менее производительным фирмам, пытающимся их догнать. Последнее гораздо сложнее, поскольку, как выразился Барт ван Арк из Института производительности, многие отстающие фирмы находятся «в регионах, которые, по сути, сами буксуют».
Но проблема распространения не только географическая. Хотя в Британии лучшие в мире исследовательские университеты, у неё есть проблемы с донесением вырабатываемых ими знаний до компаний. В отличие от Америки, например, эта страна полагается в основном на университеты, а не на национальные лаборатории, в большей степени сосредоточенные на прикладных исследованиях. В среднем британцы получают патенты вдвое реже, чем американцы, французы или немцы.
Таким образом, у Британии нет недостатка в проблемах. Напротив, они только ширятся. Динамизм её экономики будет ещё больше подорван ослаблением международной конкуренции из-за выхода из ЕС.
По мнению ББО, в конечном счёте производительность труда в Британии будет на 4% ниже, чем в том случае, если бы она осталась в ЕС.
Британцы стареют, и это ещё одно препятствие. Обязательства по предотвращению изменений климата предусматривают не только новые возможности, но и новые затраты.
Кое-кто надеялся, что пандемия сможет подхлестнуть рост производительности. Поначалу она действительно резко выросла. Это стало следствием закрытия относительно малопроизводительных секторов экономики. Однако последние данные свидетельствуют, что производительность вернулась к тем тенденциям, что были свойственны ей до пандемии. В марте ББО заявило, что COVID-19 нанесёт непоправимый ущерб ОФП, отчасти потому, что фирмы стали держать большие запасы на случай возникновения новых перебоев в будущем.
Способны ли политики добиться проведения необходимых преобразований?
«Сила десятки» заканчивается постепенным сужением поля зрения камеры, пока она не достигает уровня элементарных частиц. Но и такой взгляд приводит к мрачным выводам. Проблема производительности существовала и при гораздо более компетентных правительствах, чем нынешнее.
Джонсон не добился никакого прогресса в решении проблемы ускорения экономического роста с тех пор, как завоевал поразительное большинство в парламенте на выборах 2019 г. Ослабление его власти после вотума доверия ещё больше понижает шансы на смелые стратегические действия. Но хотя бы нет никаких сомнений, на чём должны сосредоточиться нынешнее и последующие правительства.
The Economist, 11 июня 2022 года.
