ПРЕИМУЩЕСТВА НЕМЕЦКОЙ СИСТЕМЫ
Важнейшие преимущества немецкой системы государственного устройства связаны с режимом парламентской республики.
Его главным достоинством является отсутствие разделения между законодательной и исполнительной властью.
Именно парламентское большинство формирует правительство. Именно депутаты, входящие в руководство партий правящей коалиции, занимают министерские посты.
В такой системе правительство не имеет никаких проблем с законодательным оформлением своего курса, что обеспечивает его всеми необходимыми для эффективного управления страной рычагами.
Для того чтобы убедиться, к какому параличу власти приводит разделение между законодательной и исполнительной властью, достаточно посмотреть на современные США, где требуются неимоверные усилия, чтобы провести самые элементарные и давно назревшие реформы. Ничего подобного в Германии нет.
Вторым преимуществом, которое обеспечивает режим парламентской республики, является сравнительная лёгкость смены руководства страны в случае, если назрела корректировка курса.
Парламентские республики не страдают синдромом «всенародно избранного» президента. Им не приходится терпеть до конца истечения полномочий главы государства, сколь бы безумным ни был избранный им политический курс. Здесь нет такой зависимости от личности главы правительства.
Поменять руководство страны можно тремя способами.
Самый простой – это смена ведущей правящей партией своего вождя и канцлера (обычно это одно и то же лицо).
Более радикальный способ – это развал правящей коалиции в результате перехода в оппозицию младших партнёров или части депутатов ведущего партнёра. Это приводит к утрате правительством большинства в Бундестаге, вотуму недоверия и формированию нового парламентского большинства.
Так было, например, в 1982 г., когда в результате вотума недоверия пало социал-либеральное правительство Гельмута Шмидта и к власти пришло консервативно-либеральное правительство Гельмута Коля.
Наконец, самый радикальный способ – это досрочные выборы.
Третье преимущество немецкой системы – недопущение чрезмерного дробления Бундестага на фракции. Это обеспечивается за счёт 5-процентного барьера для прохождения партийных списков в Бундестаг.
К каким ужасам приводит чрезмерная пестрота состава национальных парламентов, мы можем видеть на примере недавних выборов в Голландии (15-17 марта) и Израиле (23 марта).
В Голландии, где вообще отсутствует проходной барьер, во Вторую палату попали 17 (!) партий, 9 из которых получили на выборах менее 5% голосов.
В Израиле, где проходной барьер равен 3,25%, в Кнессет попали 13 партий, 4 из которых получили на выборах менее 5%. Разумеется, сформировать в таких условиях устойчивое, дееспособное правительство невозможно.
Ничего подобного в Германии нет. Там в Бундестаг в последнее время неизменно попадают только 6 партий: консерваторы, зелёные, социалисты, националисты, либералы и коммунисты.
Четвёртое преимущество – справедливое пропорциональное распределение мест между партиями, прошедшими в Бундестаг.
В Германии половина депутатов нижней палаты избирается в одномандатных мажоритарных округах в один тур. Но возникающая при этом несправедливость исправляется за счёт предоставления дополнительных мест по спискам ущемлённым партиям.
В итоге распределение мест между партиями в Бундестаге в точности соответствует той пропорции, что была выявлена при голосовании избирателей за партийные списки. Правда, при этом увеличивается численность Бундестага, но это не страшно.
Почему так важно соблюдать при распределении мест в парламенте ту пропорцию, что выявилась при народном голосовании?
На первый взгляд, более эффективными кажутся системы, которые обеспечивают «премии» при распределении мест двум ведущим партиям. Ведь так легче сформировать однопартийное правительство и проводить нужный курс.
На самом деле, такая эффективность кажущаяся.
Во-первых, справедливое пропорциональное распределение мест, вынуждающее партии формировать коалиции, позволяет выработать в политической среде культуру компромисса.
Во-вторых, она позволяет не загонять вглубь общественные болезни, а громко заявить о них через соответствующие политические силы. В Германии значительную фракцию в Бундестаге получает любая платформа, пользующаяся поддержкой хотя бы одной двадцатой политически активных граждан страны.
Для меня лучшим доказательством эффективности немецкой системы стала история с либерализацией рынка труда.
В конце XX века три ведущих развитых страны ЕС (Германия, Франция и Италия) встали перед необходимостью радикального повышения гибкости своих рынков труда, что было вызвано постиндустриальной перестройкой их народных хозяйств.
Италия до сих пор так и не начала серьёзные реформы в этой области.
Франция с её полупрезидентской республикой и мажоритарной системой, казалось бы, обеспечивающими колоссальную концентрацию власти в руках правящей партии, начала серьёзные реформы в этой сфере только в 2017 г., когда к власти пришли либералы во главе с президентом Эмманюэлем Макроном.
Быстрее и эффективнее всех справилась с этой задачей именно Германия. Там все необходимые реформы рынка труда провело ещё социал-зелёное правительство Г. Шрёдера в 1998-2005 годах.
Пятое преимущество – разумное ограничение полномочий верхней палаты парламента, представляющей интересы региональных правительств.
В Германии нет равенства прав обеих палат парламента. Немецкое правительство не должно получать вотум доверия ещё и в верхней палате. Бундесрат лишь представляет интересы земельных властей, но не в состоянии блокировать законы, одобренные правящим большинством в Бундестаге.
В результате Германия избавлена от тех кавардака и неэффективности, что вызваны чрезмерно влиятельной верхней палатой, как в случае с итальянским Сенатом.
Немецкий Бундесрат может создать серьёзные проблемы правительству только в том случае, если против законопроекта, принятого нижней палатой, проголосует две трети его членов. Это разумно.
Именно поэтому в 2005 г., когда оппозиционные силы, завоевав власть в Северном Рейне-Вестфалии, взяли под свой контроль более двух третей мест в Бундесрате, социалистический канцлер Г. Шрёдер предпочёл распустить Бундестаг и объявить досрочные выборы.
Шестое преимущество связано с отсутствием в Германии увлечения референдумами. Мы видим, сколько тяжёлых и неразрешимых проблем принесли национальные референдумы во Франции, Англии, Италии, Голландии, Швейцарии и в отдельных американских штатах.
Идея передачи сложных социально-экономических и политических вопросов на откуп некомпетентным, не имеющим стратегического видения рядовым избирателям – это верный путь к хронической недееспособности государства.
К счастью, немецкое государственное устройство не страдает этой детской болезнью заискивания перед народом. В этом – залог эффективности немецкой модели.
Последнее, седьмое, преимущество связано с мощным федерализмом немецкой системы.
Немецкие земли обладают огромными полномочиями в области экономической, социальной политики, инфраструктуры, культуры, образования, охраны правопорядка. Это не только повышает эффективность и гибкость всей системы государственного устройства, но и служит полезным ограничителем для попыток концентрации власти в руках федеральных властей.
Рассмотрим теперь основные политические силы Германии.
КОНСЕРВАТОРЫ
О роли консервативного блока Христианско-демократического и Христианско-социального союзов (ХДС/ХСС) (ХСС – это братская ХДС партия, чья деятельность ограничивается Баварией) говорит то обстоятельство, что его представители (Конрад Аденауэр, Людвиг Эрхард, Курт-Георг Кизингер, Гельмут Коль и Ангела Меркель) возглавляли Боннскую республику на протяжении 52 из тех 72 лет, что она существует.
Это партия здорового буржуазного консерватизма, которая видит свою задачу не в жёстком блокировании идущих слева прогрессивных импульсов, а всего лишь в их разумном сдерживании.
Традиционно поддержка консерваторов особенно сильна среди прихожан.
Немецкие консерваторы, в отличие от американских, не ставят под сомнение важность и полезность государственного регулирования рыночной экономики, массированного перераспределения доходов от богатых к бедным, существования развитого социального государства.
В то же время они нанесли своей деятельностью в последнее десятилетие огромный вред не только самой Германии, но и всему ЕС.
Именно их безумные представления о фискальной политике привели к тому, что в 2010 г., когда ещё бушевал мировой экономический кризис, в еврозоне начала проводиться антинаучная политика «бюджетной экономии», столкнувшая её народное хозяйство в новую затяжную рецессию.
Именно запоздалая и непродуманная реакция немецких консерваторов на миграционный кризис 2015-2016 годов способствовала взрыву националистических и антилиберальных настроений не только в Германии, но и по всему ЕС.
Неудивительно, что ХДС/ХСС сейчас теряет голоса. От него уходят, прежде всего, самые правые избиратели, раздражённые его сдвигом в сторону центра, пополняя ряды националистов и либералов. Сейчас у консерваторов остались всего лишь 2 бастиона: это католические Северный Рейн-Вестфалия и Бавария.
СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТЫ
Почти вся история Боннской республики – это история противостояния и сотрудничества двух больших сил: буржуазных консерваторов и пролетарских реформистов из Социал-демократической партии (СДПГ).
Социал-демократические канцлеры (Вилли Брандт, Гельмут Шмидт и Герхард Шрёдер) возглавляли Боннскую республику на протяжении в общей сложности 20 лет.
Но теперь мы наблюдаем закат немецкой социал-демократии. Перелом наступил в 2019 г., когда на выборах в Европарламент социалисты были отброшены на 3-е место, уступив 2-е место зелёным. Именно тогда родилась новая партийная система, где основная борьба идёт уже между консерваторами и зелёными. А социал-демократы превратились из «народной» во второстепенную прогрессистскую партию.
Причины кризиса СДПГ очевидны. Это переход к постиндустриальному обществу. Стремительный рост производительности труда приводит к быстрому сокращению старого промышленного пролетариата. А это основная электоральная база социал-демократов.
СДПГ пытается найти себе новую нишу в среде городских левых интеллектуалов, но явно проигрывает в этом деле зелёным.
Крайне негативны для социал-демократов и последствия их регулярного вхождения в правительства «больших» коалиций во главе с А. Меркель. В их составе они провели 12 из последних 16 лет и, как показывает избирательная статистика, сильнее всех пострадали от этого. Сотрудничество с консерваторами лишь ускорило разочарование в них их традиционных избирателей
ЗЕЛЁНЫЕ
Немецкие зелёные на подъёме. Теперь это одна из двух крупнейших партий страны. Зелёные уже давно оставили в прошлом свой левый романтизм и превратились в солидную центристскую прогрессивную партию. Сегодня зелёные входят (пока на земельном уровне) в коалиции с кем угодно, кроме националистов.
Немецкие зелёные хотят реформировать немецкую экономику. Они считают, что она сильно отстала от американской в деле цифровизации и проигрывает конкуренцию в новых отраслях.
Их жёсткая экологическая политика – это часть плана повышения конкурентоспособности немецкой промышленности.
НАЦИОНАЛИСТЫ
Альтернатива для Германии ворвалась на политическую арену в 2014 г. Её подъём – это закономерное следствие устроенных консерваторами затяжных экономического и миграционного кризисов.
Немецкие националисты имеют общенациональную поддержку, но особенно популярны в Восточной Германии. В Саксонии, Саксонии-Ангальте, Тюрингии и Бранденбурге националисты являются второй по числу мест фракцией в ландтагах.
На выборах в Европарламент 2019 г. они даже заняли 1-е место в Бранденбурге и Саксонии. На выборах в саксонский ландтаг в 2019 г., например, националисты набрали целых 27% голосов. Ничего подобного мы не увидим в западных землях.
Причины такой любви восточных немцев к националистам вполне понятны. В бывшей ГДР полноценного антифашистского воспитания не проводилось. Ведь подлинное антифашистское воспитание – это воспитание в духе демократии и понимания стратегической неэффективности любой диктатуры. Об этом не могло быть и речи в условиях коммунистической диктатуры Вальтера Ульбрихта и Эриха Хонеккера.
Немецкие националисты выступают за выход из ЕС, призывают перестать «очернять» нацистское прошлое и твёрдо намерены сплотить вокруг себя всех COVID-диссидентов, недовольных эпидемиологической политикой властей.
Тем не менее и в существовании такой партии есть своя польза. Её популярность – симптом глубокого недовольства значительной части немецкого общества грубыми ошибками А. Меркель в экономике, миграционной и эпидемиологической политике.
ЛИБЕРАЛЫ
Свободная демократическая партия объединяет поборников свободного рынка и ограничения вмешательства государства в экономику. Она популярна в среде мелких и средних предпринимателей, менеджеров и прочих хорошо зарабатывающих профессионалов правых взглядов.
По своим социальным взглядам немецкие либералы близки к зелёным и социал-демократам и очень далеки от церкви.
Либералы – это партия в основном западных земель. На Востоке их не любят (за исключением Берлина и Тюрингии). Не любят либералов и в левом Гамбурге.
КОММУНИСТЫ
Левые – это объединение, с одной стороны, наследников коммунистов из ГДР, а с другой – отколовшегося в эпоху реформ Г. Шрёдера левого крыла СДПГ.
Левые являются противниками либерального миропорядка, глобализации, НАТО.
В то же время эта партия в основном поддерживает идеи европейской интеграции (правда, очень сдержанно), а её экономическая программа базируется на практике кейнсианского регулирования «золотых тридцати лет» (1945-1973 годы), а вовсе не на идее возврата к плановой экономике.
Коммунисты – это партия в основном Восточной Германии. В Тюрингии она даже возглавляет правящую коалицию с социал-демократами и зелёными, получив на последних выборах в ландтаг в 2019 г. 31% голосов. В Западной Германии коммунисты пользуются популярностью лишь в Гессене и Гамбурге.
ПРОБЛЕМА НЕСМЕНЯЕМОСТИ ВЛАСТИ
Главная угроза Боннской республике – это несменяемость власти.
За 72 года существования этого режима нормальная смена власти на выборах наблюдалась там всего один раз. Это было в 1998 г., когда немцы вышвырнули с Брандт-штрассе консервативно-либеральное правительство Г. Коля и привели к власти социал-зелёное правительство Г. Шрёдера.
А 16-летнее министерство А. Меркель уже стало притчей во языцех.
Не лучше положение и в регионах. Возьмём 5 крупнейших земель (Северный Рейн-Вестфалию, Баварию, Баден-Вюртемберг, Нижнюю Саксонию и Гессен), на которые приходится в общей сложности 67% населения страны.
Из них нормальная сменяемость власти существует только в Северном Рейне-Вестфалии.
В Баварии власть вообще никогда не менялась.
В Нижней Саксонии последняя нормальная смена власти произошла в 2013 г., в Бадене-Вюртемберге – в 2011 г., в Гессене – в 1999 г.
Причина подобного положения – в широком распространении в Боннской республике практики «больших» коалиций, когда две крупнейшие партии вместо того, чтобы жёстко соперничать, совместно формируют правительство.
Тактически это очень удобно. Не надо мучиться с трудными партнёрами. Есть прочное большинство в парламенте. Оппозиция крайне слаба.
Но если мыслить стратегически, то «большие» коалиции и есть главный механизм саморазрушения немецкой демократии.
При них отсутствует сильная оппозиция. Чрезвычайно важную роль конструктивного оппонирования и контроля над действиями власти приходится брать не приспособленным для этого второстепенным партиям. Сейчас, например, функцию главной оппозиционной силы в Бундестаге играют националисты. Что они могут предложить? Разве что глумление над демократией.
Несменяемость власти неизбежно ведёт к разочарованию избирателя в ведущих партиях. Он перестаёт видеть между ними разницу и переходит в лагерь третьих партий, нередко нацеленных на подрыв либеральной демократии и либерального миропорядка.
Несменяемость власти неизбежно ведёт и к деградации качества государственного управления.
Можно только порадоваться здоровью немецкого общества, которое выдвинуло на смену потерявшим популярность социал-демократам вполне вменяемых зелёных, а не националистов с коммунистами. Но если так будет продолжаться и дальше, то мы вполне можем увидеть и новый подъём антилиберальных и антиглобалистских сил.
Я с тревогой слежу за тем, какой популярностью пользуется сейчас идея формирования после всеобщих выборов 26 сентября новой «большой» коалиции, теперь уже с участием консерваторов и зелёных. Политики Боннской республики, похоже, просто не понимают, какую мину под немецкую демократию они закладывают.
Михаил Зелёв, кандидат исторических наук
