Самое читаемое в номере

Сильный, молчаливый тип

A A A

Объединённые Арабские Эмираты становятся серьёзной силой на Ближнем Востоке. Их соглашение с Израилем свидетельствует о спокойной, разумной внешней политике.

Это не совсем походило на Анвара Садата, выступающего в Кнессете, или короля Хуссейна и Ицхака Рабина, взявшихся за руки в Розовом саду. Такой стиль чужд Мухаммаду бин Зайеду.
Соглашение между Израилем и Объединёнными Арабскими Эмиратами (ОАЭ) было тихо подготовлено разведчиками и шейхами, а объявлено о нём было 13 августа через Twitter.
В результате ОАЭ стали первой страной Персидского залива и всего лишь третьей арабской страной, установившей нормальные отношения с Израилем. По уровню торжеств и пышности объявление больше соответствовало подписанию соглашения о таможенных тарифах.
За долгие годы нахождения в тени Саудовской Аравии принц Мухаммад, фактический правитель ОАЭ, превратил эту маленькую 10-миллионную страну, возможно, в самое влиятельное арабское государство.
Инструментами их мягкой силы являются Дубай – деловой центр региона – и такие компании, как DP World – великан из отрасли морских перевозок. Небольшая, но боеспособная армия обеспечивает эту страну ещё и острым мечом. Деньги и средства массовой информации Эмиратов стоят за переворотами и интригами по всему Ближнему Востоку.
Но всё это делается тихо, чтобы не привлекать к ОАЭ лишнего внимания. Играя в политику в Вашингтоне, Париже и других столицах, они преподносят себя как партнёра, на которого можно положиться.
«Мы отдаём себе отчёт в наших размерах, – говорит один чиновник из Эмиратов. – Мы должны быть частью коллективной политики».
Западные советники правительства в Абу-Даби (а часто это бывшие дипломаты или военные) быстро соскальзывают в разговорах на местоимение «мы», словно нет никакой разницы между их работодателем и их родными странами.
Впрочем, ОАЭ всё отчётливее хотят идти своим собственным путём. Их приоритеты отличаются от приоритетов их соседей: они более прагматично относятся к Ирану и более враждебно настроены к политическому исламу.
Они порвали с саудовцами в Йемене, с американцами – в Ливии и со многими своими партнёрами – в Сирии. Оптимисты надеются, что они смогут распространить «дубайскую модель» (высокое качество государственного управления, бурно развивающаяся экономика, восхитительная подчёркнутая религиозная терпимость) по всему Ближнему Востоку.
Однако усилия ОАЭ по обеспечению своих собственных интересов могут привести и к возникновению в этом регионе новых проблем.
Что касается военных вопросов, то тут ОАЭ действительно редко действуют в одиночку. Но при этом играют выдающуюся роль. Войска, которые они послали в Йемен в 2015 г., оказались наиболее боеспособной частью возглавляемой саудовцами коалиции, призванной разгромить хуситов – шиитскую повстанческую группировку.
Уход ОАЭ из Йемена прошлым летом не оставил саудовцам иного выбора, как начать переговоры о выводе собственных войск.
Беспилотники Эмиратов проложили дорогу ливийскому полевому командиру Халифе Хафтару, попытавшемуся завоевать в прошлом году Триполи, пока его не отогнали от столицы превосходящие турецкие силы. Чиновники в Пентагоне восхищённо называют ОАЭ «маленькой Спартой». Настоящие спартанцы, наверное, сочли бы их роскошные гостиницы слишком легкомысленными.
Это определение скорее говорит о раздражении другими арабскими странами, которые тратят миллиарды долларов на западные вооружения, но оказываются не в состоянии сделать с их помощью ничего путного. Эмираты в этом плане оказались более способными.
Они также менее догматичны. Большинство арабских стран Персидского залива поддержали усилия по смещению Башара аль-Ассада в Сирии.
ОАЭ первыми признали свою неудачу. В декабре 2018 г. они открыли посольство в Дамаске, несмотря на озабоченность своих союзников. Кое-кто из жителей Эмиратов неправдоподобно утверждает, что их миссия сосредоточена исключительно на консульских делах. Другие говорят, что поддержка Ассада сделает его более восприимчивым к переменам.
«Это всё попытки вернуть Сирию в арабскую семью», – говорит один чиновник.
Такого рода надежды нереалистичны. Однако желание обхаживать Ассада отражает и более серьёзный раскол по вопросу о том, как вести себя с его главным покровителем – Ираном.
Саудовцы считают Иран угрозой собственному существованию. Эмираты тоже его не любят. У них с Ираном существует давний спор из-за островов в Персидском заливе. Чиновники западных стран обвиняют Иран в попытках саботажа движения танкеров в территориальных водах Эмиратов в прошлом году.
И всё же ОАЭ предпочитают более мягкую линию. Фирмы, связанные с Ираном и его союзниками, ведут бизнес в Дубае. Причём, не всегда законный.
Раньше ОАЭ были энергичным сторонником американской кампании «наибольшего давления» на Иран. Теперь же они пытаются снизить напряжённость.
Переход ОАЭ к более напористой внешней политике совпал с появлением в 2017 г. во главе Саудовской Аравии наследного принца Мухаммада бин Салмана.
«Мухаммад бин Салман молод, он новичок и поглощён социально-экономическими переменами у себя на родине, – говорит один западный дипломат. – Эмираты решили, что обязаны воспользоваться его небрежностью».
В некоторых случаях саудовцы только рады этому. Десятилетиями Эр-Рияд проводил свою политику в Ливане посредством Рафика и Саада Харири, отца и сына, которые в общей сложности занимали пост премьер-министра на протяжении 16 из последних 28 лет.
Под их руководством расцвела коррупция, а поддерживаемая персами Партия Бога с её мощным вооружённым крылом стала самой влиятельной политической силой Ливана.
После того как саудовцы ненадолго похитили Саада в 2017 г. в тщетной попытке вызвать политические перемены в Ливане, они умыли руки. «Они передали ливанское досье Эмиратам», – говорит один дипломат в Бейруте. Абу-Даби спокойно смотрел, как эта страна продолжала чахнуть. Он пальцем о палец не ударил, чтобы помочь обанкротившемуся ливанскому правительству.
Ливан, расколотый на враждующие лагеря, не интересен ОАЭ. В основе их регионального политического курса лежит подозрительное отношение к народным массам.
Арабская весна 2011 г., с точки зрения Абу-Даби, принесла не надежду, а беспорядок. ОАЭ хотят «эволюции, а не революции», говорит один чиновник. На практике это означает, что они отдают предпочтение антиисламистским самодержцам, пусть только изображающим из себя модернизаторов.
Возможно, лучший пример тому – Абдель-Фатта эс-Сиси, египетский генерал, совершивший в 2013 г. при поддержке стран Персидского залива переворот, в результате которого было свергнуто демократически избранное исламистское правительство. Временами кажется, что он выбрал в качестве образца наследного принца Эмиратов.
Стремление Сиси построить сияющую новую столицу в пустыне к востоку от Каира явно возникло под впечатлением от Дубая. Его периодические лекции египтянам о трудовой этике и физической культуре напоминают господствующий в ОАЭ подход к формированию общества.
Возможно, это работает в ОАЭ, которые способны поддерживать дисциплину среди своих подданных и иностранцев с помощью удобного образа жизни, электронной слежки и угрозы высылки (для иностранцев).
Однако нежная любовь Сиси к грандиозным проектам в стиле стран Персидского залива является пустой тратой денег для бедного 100-миллионного Египта. Его политическая нетерпимость раздражает египтян, которые, несмотря на долгие годы диктатуры, обладают богатыми традициями общественной жизни.
То, что работает в Дубае, необязательно будет работать повсюду ни в плане эволюционного развития, ни в плане попыток предотвратить грядущую революцию.
The Economist, 22 августа 2020 года.

Прочитано 956 раз

Поиск по сайту