Самое читаемое в номере

Путь Путина в Дамаск

A A A

Русская военная авантюра в Сирии пока окупается сторицею. Но долго ли так будет продолжаться?

Поезд великой победы прогромыхал по восьми часовым поясам туда и обратно и, тяжело выдохнув, остановился в прошлом месяце на военной выставке под Москвой.
Его вагоны были нагружены военными трофеями из Сирии, а заодно патриотизмом и теориями заговора. Тут были и изрешечённый пулями Humvee американского производства, и пикапы, превращённые в тараны смертников, и разнообразные самодельные бомбы, одна из которых была замаскирована под банку русского пива.
Прерываемые фанфарами военных оркестров, ветераны с платформы рассказывали, как Россия вторглась в 2015 г., чтобы не допустить, чтобы Сирия попала под власть воинов джихада, в особенности Исламского государства (ИГ) (террористической организации, запрещённой в России – «УМ»), которых тайно вооружала НАТО.
«Многое из того, что вы видите, могло быть напрямую поставлено американцами, – объяснет один из экскурсоводов. – И это не только моё мнение. Так думают многие».
И не важно, что на самом деле Россия сражалась в основном с другими группировками, а не с ИГ (террористической организацией, запрещённой в России – «УМ»), а Америка так много сделала для разгрома «халифата» ИГ (террористической организации, запрещённой в России – «УМ»).
Россия взбадривает себя исходом собственного вторжения. Она спасла Ассада, заплатив сравнительно небольшую цену за это, стала влиятельной силой в Сирии и впервые после распада Советского Союза вернула себе роль посредника на Ближнем Востоке.
Как это отличается от опыта Америки, чьё вторжение в Ирак закончилось кровавым разгромом, или западноевропейцев, чья воздушная кампания в Ливии по свержению диктатора Муаммара Каддафи привела к распаду страны!
Но самое главное – это то, что, покончив с господством Америки на Ближнем Востоке, Россия доказала, что является не просто «региональной державой», как её назвал однажды Барак Обама, а державой мировой.
Россия сама удивлена своей отвагой. Многие русские помнят, как вторжение в Афганистан в 1979 г. способствовало распаду Советского Союза. Война с Грузией в 2008 г. выявила много проблем, в частности плохое состояние авиации. Присоединение Крыма и необъявленная война в Восточной Украине в 2014 г. принесли санкции со стороны Запада и изоляцию.
«Никто не ожидал такого военного успеха, – говорит Фёдор Лукьянов, внешнеполитический советник русского правительства. – Россия продемонстрировала в Сирии такую степень эффективности использования военной силы, по сравнению с двумя предшествующими операциями в Грузии и на Украине. Политически это была ещё большая неожиданность».
Москва вернулась в центр ближневосточной дипломатии.
В 2017 г. король Салман стал первым саудовским монархом, посетившем Россию.
Израильский премьер-министр Биньямин Нетаньяху с момента начала вторжения провёл дюжину встреч с русским президентом Владимиром Путиным.
Русские дипломаты, которые десятилетиями наблюдали за тем, как Америка посредничает в израильско-палестинском мирном процессе, теперь наслаждаются тем, что Америка должна со стороны наблюдать, как Россия, Турция и Иран ведут переговоры о будущем Сирии.
Глухое к предупреждениям о надвигающейся гуманитарной катастрофе правительство Сирии в этом месяце при поддержке русских бомбардировщиков возобновило операции по возвращению под свой контроль провинции Идлиб – последней крупной территории, всё ещё удерживаемой повстанцами.
Но самое поразительное, что Россия поддерживает дружественные отношения со всеми сторонами всех ожесточённых конфликтов в регионе: с Израилем и с Ираном; с Турцией и с курдами; с Саудов-ской Аравией и с Катаром. Для русских военачальников война в Сирии оказалась полигоном для испытания новых тактики и вооружений, а также экспортной витриной русского оружия.
В начале 2017 г. Россия и Саудовская Аравия подготовили беспримерное соглашение об ограничении добычи нефти. Так называемое соглашение ОПЕК+ позволило повысить цены на нефть, упавшие в 2016 г. ниже 30 долл. за баррель, до их нынешнего уровня выше 60 долл. По мнению Лукьянова, оно было бы невозможно без повысившегося статуса России в этом регионе.

inopress

На графике показана динамика американского и русского экспорта вооружений на Ближний Восток и в Северную Африку (в млрд долл.) с 2008 по 2018 годы. Использован индикатор тренда стоимости – показатель, больше привязанный к огневой мощи поставленных вооружений, чем к их стоимости. Особо выделен 2015 год, когда началось вторжение России в Сирию.
Источник: Стокгольмский институт исследования проблем мира.

Россия теперь ведёт себя всё более развязно и в других регионах планеты. Она намерена организовать у себя в октябре встречу с африканскими вождями и посылает советников и частные военные компании, чтобы помогать некоторым деспотам на этом континенте. Россия также поддерживает режим Николаса Мадуро в Венесуэле. Теперь Америка жалуется на вмешательство России в её зону влияния, а не наоборот.
Это соперничество – продукт не столько идеологического противостояния, сколько своекорыстия. Но если Америка до недавнего времени была защитницей демократии, то Россия фактически превратилась в главного защитника самодержавия. По меньшей мере с точки зрения арабских правителей.
Наблюдатели считают, что Путин вряд ли думал о подобных последствиях, когда отправлял свои войска в Сирию. Его первоочередной задачей было предотвратить падение режима Ассада и угрозу экспорта джихада из Сирии в Россию. Ещё одной причиной было преодоление дипломатической изоляции, в которой он оказался из-за Украины.
Как получилось, что Россия добилась успеха там, где провалились все остальные?
Отчасти это связано с тем, что она усвоила уроки американского вторжения в Ирак и полагалась преимущественно на авиацию, действуя на земле руками своих союзников: сирийской и персидской армий, бойцов Партии Бога из Ливана и других. Она также использовала богатый опыт собственных арабистов.
«Дамаск ближе к Сочи, чем к большинству европейских столиц, – говорит сотрудник одного русского мозгового треста. – Россия чувствует свою тесную связь с Ближним Востоком. Отчасти это византийское наследие».
Израиль помнит, что Советский Союз был первым, кто де-юре признал только что появившееся еврейское государство и снабжал его через Чехословакию столь необходимым ему оружием.
Саудовцы помнят, что Советский Союз был первой страной, установившей дипломатические отношения с их королевством в 1926 г. (правда, советского посла казнили во время сталинских чисток).
Путин, в отличие от западных вождей, не беспокоится по поводу общественного мнения или претензий гражданских организаций в связи с действиями России. Его не интересуют демократия и права человека.
«Нас объединяет заинтересованность в невмешательстве в наши внутренние дела», – говорит один арабский дипломат. С точки зрения арабских вождей, Обама бросил в беде египетского диктатора Хосни Мубарака, тогда как Путин отстоял отвратительного Ассада. Пусть Дональд Трамп больше похож на сильного вождя, чем Обама, но они считают его слишком непостоянным.
«Мы не согласны с Россией по многим вопросам, – говорит дипломат, – но когда Путин что-то обещает, он делает».
Странно, но и Израиль, и вожди арабских стран Персидского залива хранят молчание по поводу роли России в создании столь поносимой ими «шиитской оси». Вместо этого они говорят о России как о противовесе персидскому влиянию в Сирии.
Возможно, главная причина, по которой Россия может говорить со всеми игроками в регионе, заключается в том, что она – не Америка.
Для большинства из них Америка является главным защитником. Поэтому они так боятся, что Америка потеряет интерес к ним.
Израиль и вожди арабских стран Персидского залива почувствовали себя преданными, когда Обама в 2015 г. договорился о прекращении персидской ядерной программы в обмен на частичное снятие санкций.
Они гораздо меньше опасаются продажи Россией Ирану технологий в области ядерной энергетики или помощи России Ирану в обходе санкций посредством бартерных сделок. Так что заигрывания правителей региона с Россией во многом объясняются их попытками вернуть себе внимание Америки.
Пока одних в Москве распирает гордость, другие всё больше нервничают. У России много земли, но её народное хозяйство не больше южнокорейского. Реальный располагаемый доход падает 5 лет подряд.
Несмотря на все патриотические представления, поддержка войны снижается: согласно социологической службе Левада-Центра, 35% русских не одобряют политику России в Сирии, а одобряет – 51%. Большинство считают, что операция в Сирии должна быть завершена.
Общественное мнение станет более враждебным, если в Сирии, что-то пойдёт не так. Русские чиновники хорошо понимают, что такое возможно.
Они усвоили и ещё один урок из плохо продуманной войны Америки в Ираке: легче выиграть короткую военную кампанию, чем достичь устойчивого политического соглашения. Мало кто хочет платить за восстановление разрушенной страны.
Ассад достаточно силён, чтобы не обращать внимания на мольбы России о политических уступках, но слишком слаб, чтобы ему угрожать, не опасаясь его падения.
Есть и более катастрофические угрозы: скажем, противостояние с Турцией по поводу Идлиба или турецкое вторжение ради разгрома сирийских курдов, или даже война между Израилем и Ираном.
Удивительно большое число русских специалистов опасается, что это предприятие «рухнет, как карточный домик».
Одним словом, власть, которую Путин пытается проецировать
вовне в надежде усилить свои позиции в собственной стране, очень хрупка.
Многополюсный мир, к которому он так стремится, может оставить Россию на обочине мировой политики. Она не может похвастать ни военной, как Америка, ни экономической, как Китай, мощью.
Показательно, что мало кто в Москве хочет, чтобы Америка покинула Афганистан, из-за опасений, что это приведёт к утрате равновесия на южном фланге России.
Возможно, Путину нравится, как сейчас патриоты кричат: «На Берлин!» Опасность для него возникнет, когда они начнут кричать: «Верни наших мальчиков домой!»
The Economist, 
18 мая 2019 г..

 

Прочитано 1083 раз

Поиск по сайту