Самое читаемое в номере

Царь рождается

A A A

В то время как весь мир отмечает 100-летие Октябрьской революции, Россия вновь оказалась под властью царя.

Спустя 17 лет после того, как Владимир Путин впервые стал президентом, хватка, которой он держит Россию, сильна как никогда раньше.
На Западе, где всё ещё предпочитают говорить о России как о послесоветской стране его порою называют самым могущественным её вождём со времён Сталина. Русские же всё больше вспоминают более ранний период своей истории. И либеральные реформаторы, и консервативные традиционалисты в Москве говорят о Путине как о царе XXI столетия. Путин заслужил этот титул, вытянув страну из того, что русские называют беспорядком 1990-х годов, и заставив с ней считаться весь мир. Однако накануне 100-летия Октябрьской революции начинают появляться неудобные мысли о том, что Путин унаследовал и все слабости царского режима.
Путин, конечно, опасается «цветных» революций, что прошлись метлой по бывшему Советскому Союзу, но всё же не массовых восстаний он боится больше всего. И тем более не возрождения большевиков.
Весной 2018 г., когда начнётся его последний, согласно Конституции, 6-летний срок (после выборов, на которых он, конечно, победит), всё больше начнут говорить о том, что же дальше. И, как это было и с прежними русскими правителями, в нём будет расти страх. Ведь царь Владимир оставит после себя беспорядок и запустение.


Твёрдая рука
Путин, конечно, не единственный самодержец в нашем мире. Авторитарные режимы широко распространились в последние 15 лет, часто, как и в случае с Путиным, уходя своими корнями в хрупкую и умело управляемую демократию, в которой победитель получал всё. Это упрёк тому торжеству либерализма, что последовало за падением Советского Союза.
Такие вожди, как Реджеп Тайип Эрдоган в Турции, покойный Уго Чавес в Венесуэле и даже Нарендра Моди, премьер-министр Индии, вели и ведут себя так, словно воля народа одарила их особой властью. В Китае на этой неделе Си Цзиньпин оформил своё полное господство над Коммунистической партией.
Но проложила этому дорогу путинская модель самодержавия. Она заставляет вспомнить об имперском прошлом России, о том, как эта власть работает и к чему это может привести.
Путин, как царь, венчает собой пирамиду патронажа. С тех пор, как он выступил против олигархов в 2001 г., взяв под свой контроль сначала средства массовой информации, а затем – нефтяных и газовых гигантов, доступ к власти и богатству возможен только через него. Ему с удовольствием служат бояре, тем – их слуги и так далее.
Всему придана видимость законности, но все знают, что прокуроры и судьи подотчётны ему. Ему нравится, что его деятельность одобряют более 80% русских. Во многом это вызвано тем, что он убедил их в том, что, как сказал один его помощник, «нет Путина – нет России».
Как и любого из царей со времён Петра Великого, его мучит вопрос (особенно он досаждал Александру III и Николаю II в преддверии революции): следует ли России модернизироваться, двигаясь по западному пути с его гражданскими правами и выборным правительством, или следует попытаться сохранить устойчивость, заперевшись на засов?
Ответ Путина был таков: он поручил народное хозяйство заботам либерально мыслящих технократов, а политику – заботам бывших офицеров КГБ. Это неизбежно привело к тому, что политика стала господствовать над экономикой, за что России пришлось заплатить высокую цену.
Народное хозяйство, тем не менее, неплохо управлялось, даже несмотря на санкции и девальвацию рубля, но осталось сильно зависящим от природных ресурсов. Оно всё ещё может обеспечивать рост ВВП примерно на 2% в год, но какой это огромный откат по сравнению с периодом 2000-2008 годов, когда подогреваемый ростом цен на нефть ВВП ежегодно рос на 5-10%. В долгосрочной перспективе это помешает честолюбивым устремлениям России.
Как и у всех царей, власть Путина опирается на аппарат подавления и войны. Внутри страны во имя устойчивости, обычаев и православия он подавил политическую оппозицию и социальных либералов, включая феминисток, НКО и гомосексуалов.
Присоединение им Крыма и военные кампании в Сирии и на Украине преподносились торжествующим телевидением в самом выгодном для него свете. Причём возмущение Запада его действиями лишь подчёркивало в глазах русских то обстоятельство, что Путин вновь укрепил могущество страны после унижений 1990-х годов.
Какие выводы должно сделать мировое сообщество из правления этого постмодернистского царя?
Первый урок касается угрозы со стороны России. После её вмешательства в дела Украины Запад испытывает сильное беспокойство по поводу русского реваншизма. Особенно это касается Прибалтики.
Но Путин не может позволить себе больших жертв. Иначе он потеряет легитимность, как это произошло с Николаем II в ходе Русско-японской и Первой мировой войн.
Нынешний царь усвоил уроки истории. Поэтому за рубежом он будет вести себя оппортунистически, предпочитая видимость борьбы подлинному противостоянию. Внутри страны положение иное. За время своего правления Путин показал, что не стремится к жестоким гонениям.
Но горький опыт России учит, что нерешительность подрывает легитимность правителя, а массовые репрессии могут укрепить её. По меньшей мере на время. Русскому народу надо же чего-то бояться.


Наследник Матушки-России
Другой урок касается вопроса о преемнике. Октябрьская революция – это самый крайний способ передачи власти в России в смутные времена.
Путин не может передать власть своему потомку или по линии аппарата Коммунистической партии. Возможно, он сам назовёт преемника. Но это должен быть кто-то настолько слабый, чтобы Путин мог его контролировать, и настолько сильный, чтобы отбить охоту бороться за престол у соперников. Слишком нереалистичное сочетание качеств.
А возможно, он продолжит цепляться за власть, как это делал Дэн Сяопин, оставаясь за кулисами и занимая пост главы Китайской ассоциации бриджа, или, как, похоже, это открыто собирается сделать Си Цзиньпин, который подозрительно отказался назвать имя своего преемника на проходившем на этой неделе партийном съезде.
Но даже если Путин станет серым кардиналом Федерации дзюдо России, это лишь оттянет наступление рокового мгновения.
Без механизма подлинной демократической легитимации следующий правитель, похоже, сможет определиться только по итогам схватки за власть, которая может запустить процесс распада России. Это вызывает тревогу, поскольку речь идёт о государстве, обладающем ядерным оружием.
Чем сильнее становится Путин, тем труднее будет найти ему преемника. Человечеству придётся научиться жить в этих условиях.
И надо помнить, что ничто не высечено в граните. Столетие назад большевистская революция казалась подтверждением детерминизма Маркса.
А потом оказалось, что нет ничего предопределённого, а у истории есть своя трагическая ирония.
The Economist, 28 октября 2017 г.

Прочитано 1369 раз

Поиск по сайту