Самое читаемое в номере

Что такое Исламское государство, и как с ним бороться?

A A A

В рамках нового проекта «Улицы Московской», который имеет цель дать нашим читателям понимание новых тенденций мирового общественного развития, «УМ» предлагает вторую часть публикации
 главного редактора сайта «Курдистан.ру» Вадима Макаренко. В основу публикации положен доклад,
который Вадим Макаренко подготовил еще в марте с.г.
Продолжение. Начало в  №  33 (599).

США в центр своей политики поставили проведение формально антитеррористической операции против ИГ, под которую сколотили странную коалицию, у участниц которой по определению не может быть долговременных общих целей.
Проблема в том, что ИГ – это только одна из сторон конфликта, охватившего Месопотамию и Сирию (Шам), который является, как признает Кеннет Поллак, классической гражданской войной, которая идет по конфессиональным и этническим разломам в этом регионе.
«ИГИЛ – это только симптом, который указывает на болезнь, – пишет К. Поллак, – а не сама болезнь». Но США, фактически прямо выступая против одной из сторон конфликта, не разделяют позицию ни одной из противоположных, антиигиловских сторон конфликта, а преследуют свои собственные цели. Внешне это выглядит так, будто США заняли позицию рефери, решившего стать рукой божественного провидения, отделяющего семена от плевел.

makarenko

Если взять заявленную цель – уничтожение ИГ и восстановление территориальной целостности Сирии и Ирака – то она представляется нереализуемой.
Но даже если оставить в стороне вопрос, можно ли уничтожить мощное протестное движение арабов-суннитов, когда мировая суннитская умма насчитывает больше одного миллиарда человек, а следовательно, обладает колоссальным мобилизационным и финансовым  потенциалом, а кроме того, имеет явное идеологическое превосходство с точки зрения нереализуемости системы либерально-демократических ценностей на Ближнем Востоке, то все равно кажется невероятным, что США ставят перед собой задачу воссоздать в Ираке единое государство суннитов, шиитов и курдов.
Именно неудача предыдущих попыток достичь эту цель, привела Ирак именно к тому состоянию, в котором он находится сейчас. По сути, США оказываются поборниками той же самой социальной инженерии, которая уже так дорого стоила населению Месопотамии раньше и которой так прославился Саддам Хусейн. Предпринимается попытка трансформировать два-три крупнейших государства Ближнего Востока, но при этом не говорится, как будет происходить эта трансформация.
После американского свержения Саддама Хусейна и победы «демократии», в условиях американской оккупации (2003-2011 гг.) в Ираке была почти со 100-процентной точностью воспроизведена диктатура, только
не светского, квази-социалистического типа, а диктатура шиитской теократической верхушки.
США и союзники сейчас доминируют в мире, и в краткосрочном периоде, используя превосходящие военные силы, они могут даже добиться своих целей – свергнуть одних и привести к власти других, но в долговременном плане их действия обречены на провал. Потому что они не учитывают реальные нужды региона, в том числе и тягу народов к самостоятельным моноэтническим государствам.
Сегодня цель, за которую давно и без особого успеха боролись курды, слишком раздробленные и внешними силами по четырем (а на деле более, чем четырем) государствам региона, и внутри себя клановыми, а сейчас партийными интересами, чтобы стать определяющей силой в своих странах, стала для них неотложной.
Но наряду с ними, задачу создания своего собственного монолитного государства, хотя и в фантастически  искаженной форме – халифата, поставили арабы-сунниты. Провозглашенный ими «халифат» как раз и может стать таким монолитным суннитским государством, которое разломает нынешнюю архитектуру Ближнего Востока.
Аналогичные процессы идут и в шиитских районах Ирака, где есть своя локальная специфика, шиитская Басра давно бы отделилась, если бы не была разгромлена Нури эль-Малики при полном попустительстве оккупационных сил. Игнорировать этот тренд практически невозможно, а навязать взбунтовавшимся, если просто не взбесившимся, арабам-суннитам интернациональные узы Ирака  или Сирии невозможно. Они показали свои цели и намерения, проводя демонстративную тотальную этно-конфессиональную зачистку в захваченных районах.
Конечно, можно какое-то время придерживаться иллюзии, что якобы готовые к компромиссу с остальными этносам силы из числа арабов-суннитов в Сирии и Ираке решат проблему будущей «демократической» государственности этих стран, но это иллюзия, которая только затянет конфликт и сделает его более кровавым.
Баланс сил и интересов, который может быть восстановлен в регионе, прочертит новые границы самостоятельных моноэтнических государств, поэтому план любой военной кампании, преследующей здесь реальные цели, должен быть изначально нарисован с учетом будущей политической карты Ближнего Востока. Но и после этого лишь реальные военные действия, т. е. готовность сторон конфликта заплатить деньгами и кровью «политическую цену» за эти рубежи, определят, насколько эти новые линии раздела обоснованы и реальны.
Большая война на Ближнем Востоке неизбежна. Более того, ее хотят все потенциальные стороны конфликта. Об этом свидетельствует провокационное поведение ИГ. Не ясно только то, насколько крупномасштабной она будет, какое количество стран она втянет в свою орбиту и каким будет театр войны.
Сейчас США и их союзники по своеобразной военно-полицейской коалиции выступают в качестве некой арбитражной силы, которая в рамках «антитеррористической операции» то ли вершит правосудие, нанося удары по ИГ, то ли выступает арбитром в споре сторон, пытаясь примирить Эрбиль и Багдад, шиитов и суннитов.
При этом США, в чем бы их ни обвиняли, пытаются погасить огонь разгорающейся войны, подавив ИГ. Заявленное намерение США и их союзников по коалиции не  проводить наземную операцию – это попытка заставить стороны начать договариваться между собой, поскольку ясно, что одними воздушными ударами войну не выиграешь.
Но для суннитов, шиитского Багдада и курдских анклавов уже сейчас это реальная война, потому что они воюют за свою территорию и свои народы. От их успехов и неудач зависит то, где пройдет окончательная граница их будущих государств.
Пока, несмотря на разницу в потенциалах, срабатывает фактор «своей земли», т. е. ИГ реально не может закрепиться ни в курдских, ни в шиитских районах. Это дает основание полагать, что и в будущем граница пройдет по линии реального разграничения этносов. Это можно было бы сделать давно, 140 статья Конституции Ирака давала необходимые основания, но делимитация границ чаще происходит  с помощью штыка, чем с помощью пера или фломастера.


Что из себя представляет Исламское государство?
В 2003 г. Ирак был объявлен рассадником терроризма, угрозой распространения по миру ядерного и химического оружия. Обвинения не оправдались. Сейчас самопровозглашенное Исламское государство объявлено раковой опухолью, которую необходимо немедленно уничтожить. Но медицинские сравнения хромают, когда речь идет о политических явлениях.
Сегодня США напирают на его агрессивность и кровожадность, и, действительно, военные преступления нового режима не вызывают сомнений, и все, безусловно, суровые обвинения на этот раз вполне оправданны. Но жестокость и бесчеловечность действий ИГ нельзя оторвать от того крайнего ожесточения, которое накопилось в Ираке и в Сирии за последние десятилетия и стало следствием социальных и межконфессиональных конфликтов в этих странах.
В Ираке же эта ситуация должна рассматриваться на фоне сотен тысяч погибших в межрелигиозных столкновениях, в ряде районов принявших форму этнических чисток и этнического размежевания. В этой стране после 2003 г., когда США так победоносно начали свою операцию «Шок и трепет», «иракская свобода» так и не наступила даже в 2011 г.
После завершения американской оккупации Ирак оказался в худших, чем когда-либо, обстоятельствах: в состоянии межрелигиозной войны, которая сопровождалась невиданной взаимной жестокостью суннитов и шиитов, уничтожавших мечети, рынки и друг друга без счета (потери населения страны с 2003 г., по оценкам, превышаю миллион человек). В этом регионе свои, а не современные европейские, представления о жестокости.
Вернемся к вопросу, что такое Исламское государство. Это воюющее жестокими, варварскими методами самопровозглашенное государство арабов-суннитов, которые и в Сирии, и в Ираке оказались (по разным причинам) без собственной государственности.
Вторжение в Ирак в 2003 г. было реализовано по модели блицкрига, коалиционные силы захватили крупнейшие города за
21 день. Первоначально этот вызвало бурю восторгов. Безусловно, это был самый легкий вариант войны для народа Ирака, тем более что у Саддама Хусейна не было шанса победить.
Но этот вариант войны предполагал совершенно другой вариант оккупационной политики, чем тот, который начали осуществлять американцы и их союзники в Ираке, поскольку основные цели войны остались
не достигнутыми в  ее военной фазе, без чего поражение режима Саддама Хусейна в
2003 г. оказалось неполным.
Была сметена только административная структура Ирака, а люди, которые составляли ее ядро, практически все уцелели. США не перемололи многомиллионную по числу сторонников баасистскую структуру Ирака, а вытолкнули этих людей либо в другие страны, либо они деклассировались внутри страны. Это унизительное положение было непереносимым  для суннитов Ирака, которые в течение 70 лет доминировали в стране, превратившись в ее господствующее сословие.
Разгром саддамовского Ирака привел к тому, что этот этнос был лишен прежнего доминирующего положения в стране, лишен значительной части богатств и даже дискриминирован. Победа породила еще большую проблему.
Оккупационные власти распустили регулярную иракскую армию, офицерский корпус, которой был сформирован преимущественно из суннитов (в большинстве выходцев из Мосула), а также они начали тотальную чистку государственного аппарата, где также преобладали сунниты. В помощниках оказались арабы-шииты и курды. Но если курды тяготели к собственному региону и обособлению, то в центральном и южном Ираке возобладали арабы-шииты, устремившиеся к доминированию на всей территории Ирака.
По сути дела, американцы изменили направление движения маятника в Ираке в сторону политического и силового преобладания шиитов в стране, что вызвало массовые, в том числе и вооруженные, протесты арабов-суннитов, лишившихся  привычного места и статуса в стране. При этом, несмотря на то, что арабы-сунниты потеряли многое, их было невозможно лишить  значительной части накопленного богатства, и, возможно, что, предполагая неизбежное поражение в прямом столкновении с американцами, режим Саддама Хусейна заранее предусмотрел запасные источники финансирования.
Кроме того, невозможно было запретить арабам-суннитам выезжать из страны. Тем более, невозможно было лишить их поддержки своих единоверцев в регионе Ближнего Востока, где у власти суннитские правительства. Особенно с учетом того, что в самом Ираке установилась власть шиитов, а влияние Ирана непропорционально и неприемлемо возросло вопреки интересам суннитских монархий Персидского залива.
Несколько миллионов беженцев, принадлежавших ранее к господствующему классу Ирака и обладавших значительными финансовыми и другими ресурсами, покинули страну, направившись в Сирию, Иорданию и другие арабские страны Ближнего Востока. Это привело к тому, что миллионы суннитов, обладавших финансовыми средствами, опытом государственного управления, формальными и неформальными связями как внутри своей общины в самом Ираке, так и в арабском мире, оказались дестабилизирующей массой и в без того неспокойном районе к западу от Евфрата.
Многие оказались не у дел в своей стране. Это было усугублено политикой дебаасизации, которую проводили и Временная оккупационная администрация Ирака, а затем и преимущественно шиитское правительство Ирака. Недовольные арабы-сунниты, находясь и в Ираке, и в изгнании, стали ядром новой альтернативной государственности, вокруг которого с годами сложилось нынешнее Исламское государство.
Внутри арабского суннитского этноса не оказалось достаточных здоровых сил, которые бы пошли по нормальному пути восстановления и консолидации этноса, в том числе и из-за того, что он оказался зависимым, подвластным антагонистическим силам в рамках ставшего враждебным ему государства.
Судьба этих мигрантов долгое время не вызывала никакого беспокойства. Но странным образом практически с этого же времени на Ближнем Востоке начинаются процессы, которые позже получили название «арабской весны».
Роль бывших саддамовцев, чьи интересы традиционно охватывали Ирак, Сирию, Египет и прилегающие страны, в событиях на Ближнем Востоке еще предстоит изучить, но практически невозможно отрицать, что нынешняя организация «ИГ» базируется на те слои населения, которые были обездолены в результате вооруженного вторжения в Ирак и лишены привычной для них ниши обитания в своей собственной стране. Трудно сказать, как сейчас строится руководство в этой организации, но она, безусловно, взросла на семенах, неразумно посеянных американцами при вторжении в Ирак.
До ухода американцев из Ирака эти структуры суннитского сопротивления умело маскировались под структурные подразделения Аль-Каиды. В самом Ираке началось суннитское сопротивление, которое до какого-то момента выступало под добровольно принятой в целях маскировки личиной Аль-Каиды.
Но с уходом США из Ирака маски были сняты. Это объясняет тот фантастически быстрый рост, которым отличалось становление Исламского государства. И сегодня совершенно ясно, что крыша «Аль-Каиды» использовалась этой организацией только для прикрытия.
После взятия Мосула бывшие саддамовские функционеры заявляют, что они не «Аль-Каида», а ветераны саддамовской армии. Один из руководителей ИГ – Иззат Ибрагим аль-Дури, вице-президент Ирака времен Саддама, перебазировавшийся из Сирии в Ирак.
Эта новая, вышедшая из подполья неосаддамовская структура в ходе кризиса 2003-2011 гг. обновила свою идеологию. Вместо идей арабского социализма, она обрела новую радикально религиозную идеологию, к которой еще после «Бури в пустыне»
(1991 г., совпала с крушением социализма в СССР), начал склоняться Саддам Хусейн.
Арабы-сунниты Сирии и Ирака нашли крайне опасную основу для создания единого государства, ею стала салафитская форма ислама и архаизация жизни как цель общества. Опираясь на это идеологическое основание, они мобилизовали население и получили мощный отклик среди радикально настроенных мусульман в разных странах. В том числе и среди высокообразованных исламских кругов на Западе, куда долгое время уезжала наиболее радикальная часть мусульман с Ближнего Востока. Без революционной идеологии, сформировавшейся в европейских университетах, не было бы арабской весны как самостоятельного движения.
Сейчас неосаддамовская структура стала государствообразующей организацией. Безусловно, это новое государство ставит перед собой задачи реванша за поражение в 2003 г., а также мстит всем тем иракцам, кто оказался или примкнул к «обозу американского вторжения»: курдам, шиитам, а также различного рода меньшинствам, в которых они видят возможных проводников чужого влияния.
Это государство действует теми же методами, какими действовали структуры иракского государства в самый кровавый период саддамовской диктатуры – в Анфаль, не останавливаясь перед геноцидом больших и малых народов Ирака. Этот почерк им не скрыть и не изменить.
Все пространство Ирака и Сирии рассматривается верхушкой арабов-суннитов исключительно как их собственное жизненное пространство, поэтому остальное население сгоняется или уничтожается.
В результате организация захватила почти 270 тысяч кв. километров площади Сирии и Ирака, т. е. почти всю территорию компактного проживания арабов-суннитов, и провозгласила создание «халифата».
Использование такой государственной формулы как халифат, было воспринято в странах как примитивная архаизация политической практики.
Однако реально это вполне прагматический шаг.
Халифат – это государственная форма, которая не требует признания со сторону других, тем более западных, светских или христианских государств мира, на что основатели нового халифата, видимо, и не надеялись, поэтому и не стали к ним обращаться.
Наоборот, приняв форму религиозного государства, тем самым не нуждающеюся во внешнем признании, оно выдвинуло колоссальные (в основном надуманные) территориальные претензии, чем бросило вызов всей системе отношений современного мира.
Более того, Исламское государство намеренно спровоцировало войну, вызвав своей шокирующей жестокостью огонь на себя. Поставленные ими цели не являются реальными, поэтому разгром «Исламского государства», независимо от того, как они себя позиционируют в качестве группировки или государства, дело времени.
Иными словами, каким бы ужасным ни было ИГ, оно сейчас единственное выступает в качестве потенциального государства арабов-суннитов Сирии и Ирака.
Альтернативой ему может быть только другая модель суннитское государства в Сирии и Ираке, потому что нельзя игнорировать право нескольких десятков миллионов арабов-суннитов Сирии и Ирака на создание своего государства.
Тогда возникает вопрос, можно ли достичь цель, официально заявленную США, и вернуть арабов-суннитов, арабов-шиитов, курдов и другие национальные меньшинства в прежние рамки Сирии и Ирака?
Это риторический вопрос, потому что этого сделать нельзя. Тем более, после того нового ожесточения и ненависти между этими этно-конфессиональными общинами, которые породила эта новая кровавая война, идущая по пути геноцида. Хотят США или нет, но война против ИГ – это война за фундаментальные права арабов-суннитов и против нынешней верхушки Исламского государства, которое использует бедственное положение своего народа в своих политических целях и в целях военно-политического реванша.
Но, как с сиамскими близнецами, невозможно решить этот вопрос только в отношении арабов-суннитов, не решив его в отношении курдов и арабов-шиитов.

Окончание
в следующем номере.

Прочитано 1730 раз

Поиск по сайту