На протяжении последних 24 лет с момента распада Советского Союза Турция ни на минуту не оставляла попытки укрепить свое влияние в Центральной Азии. Регион, обладающий богатыми природными и человеческими ресурсами, представляет из себя «лакомый кусок» для Анкары по многим причинам.
Во-первых, непосредственный контроль Турции за странами в качестве «старшего брата» является ключевым пунктом для реализации многочисленных концепций от пантюркизма (консолидации тюркских народов) до неоосманизма (возрождение Османской империи в современных условиях), которыми регулярно оперируют турецкие политики.
Объединение тюркских народов на основе этнической близости (кстати, далеко не всегда очевидной) под патронажем Турецкой республики непременно присутствовало в политической повестке дня практически каждого политического руководства Турции.
Во-вторых, Центральная Азия представляет собой крупный рынок численностью в почти 70 млн. человек. Сегодня турецкий бизнес проник и успешно работает во всех центральноазиатских странах.
В-третьих, обширные запасы углеводородов, расположенные на территориях стран Центральной Азии, необходимы Турции для трансформации страны из крупного транзитера углеводородов в ключевой региональный энергетический хаб. В Анкаре уверены, что реализация этой инициативы позволит усилить геополитическую роль Турции в мире.
Вышеперечисленные пункты являются ключевыми, но не единственными причинами пристального интереса Турции к пяти странам Центральной Азии – Казахстану, Узбекистану, Туркменистану, Таджикистану и Кыргызстану.
Альянсы и сотрудничество с этими республиками сулят Турции значимые экономические и политические дивиденды, в свете чего Анкара регулярно предпринимает серьезные усилия по распространению влияния в регионе. Особенно активно Турция начала действовать в последний год, опасаясь остаться на третьих ролях из-за возросшей активности России и Китая на территории Центральной Азии.
В начале 1990-х годов Анкара уже предпринимала попытки стать «старшим братом» для тюркских народов Центральной Азии в противовес влиянию России и Ирана. Но тогда эта идея провалилась: фактически Турции не хватило денег, чтобы переманить бывшие республики СССР под свое крыло. Более того, прожив почти полвека в условиях советского атеизма, народы Центральной Азии не хотели принимать ни модель иранского фундаментализма, ни модель турецкой исламской демократии.
Под большим сомнением также оставалось и родство языка. Из всех постсоветских республик только азербайджанский и туркменский языки входят в одну языковую группу с турецким, а казахский, киргизский и узбекский принадлежат другим языковым группам. Поэтому для граждан Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана турецкий был таким же иностранным языком, как и любой другой
Поэтому сегодня можно увидеть, что Турция сосредоточилась не на политических играх, а на усилении экономического партнерства со странами Центральной Азии. Ведь именно содействие экономическому развитию является главной задачей внешней политики Турции.
Направление на Казахстан
Наибольший трепет Турция проявляет к выстраиванию отношений с Казахстаном. И Казахстан отвечает взаимностью. В частности, в 2013 г. именно президент Казахстана Нурсултан Назарбаев поднял вопрос о присоединении Турции к ЕС, а незадолго до этого представил в Анкаре свою книгу «Казахстан-Турция: 20 лет дружбы и сотрудничества». За последние полгода прошло множество двусторонних встреч на самом высоком уровне.
По направлению встреч видно, что между двумя странами идет взаимодействие во всех сферах жизни: экономической, политической, образовательной и духовной. Внимание на высшем уровне говорит о том, что Турция рассматривает Казахстан в качестве ведущей Центральноазиатской республики и вторым торговым партнером после России.
В 2014 г. Астана и Анкара заявили о намерении довести объем торговли до 10 млрд. долл. (в 2013 г. он составил 4,1 млрд. долл.). Тем не менее Турции трудно предложить Казахстану нечто большее, чем плотное сотрудничество в экономической плоскости и общую историю.
В Анкаре прекрасно понимают, что финансово «не потянут» лидерство над такой страной, как Казахстан, да и для Астаны идеи поменять вектор своей внешней политики от России в сторону Турции выглядят, как минимум, не очень умно. Поэтому турецкие политики вполне довольствуются развитием бизнес-связей, исправно пополняющих казну страны.
Киргизский расчет
Кыргызстан является одной из беднейших стран Центральной Азии наравне с Таджикистаном. Крайне нестабильный политический климат отпугивает крупных инвесторов, среди которых ключевое место занимают Россия и Китай.
Турецкий вклад в экономику Кыргызстана невелик (Турция находится на 5 месте по уровню инвестиций), однако политическое влияние через пропаганду турецкой экономической модели развивалось в последние годы крайне активно. Об усилении турецкого вектора говорил тот факт, что правительство Кыргызстана пригласило Турцию, наравне с США и Россией, участвовать в переформатировании американской авиабазы «Манас» (по факту, после нашумевшего закрытия в 2009 г. авиабаза лишь сменила статус на «Центр транзитных перевозок»).
Бедные слои населения, особенно молодежь, хорошо воспринимают пантюркистские идеи, надеясь на поддержку Турции в решении своих экономических проблем. Надежды киргизского народа легко читаются в речах президента Алмазбека Атамбаева, который раздает интервью на турецком языке, а президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана называет не иначе как «братом». 
В экономической и образовательной плоскостях в последние годы дела складывались не менее благополучно. Так, в Киргизии функционируют два совместных киргизско-турецких университета, успешно работает сеть мужских и женских лицеев. С 90-х гг. в стране функционируют турецкий банк и сотни предпринимателей в сфере торговли, строительства и общественного питания.
Первые супермаркет и торговый центр в постсоветской Киргизии также были открыты турецкими предпринимателями в середине 90-х. При поддержке ведущей строительной турецкой фирмы «Энбес» был реконструирован 121 километр дороги Бишкек-Ош, осуществлена реконструкция аэропорта «Манас», реализован проект по созданию цифровой телекоммуникационной сети, которая стала толчком для дальнейшего совершенствования телекоммуникационной системы Кыргызстана.
Построены космическая станция, около 30 радиорелейных станций.
Турция сыграла большую роль в создании новой банковской системы в Кыргызской Республике.
Чтобы не потерять инвестиции, Бишкек идет на серьезные уступки для турецкого бизнеса, однако едва ли получает взамен равноценные предложения. Турецкое присутствие в Кыргызстане ощущается сильно, а киргизское в Турции – нет.
Ведь, помимо красивых слов и цифр, турецкие политики тщательно контролируют каждую лиру, вложенную в экономику Кыргызстана. Несмотря на красочные выражения об общей исторической родине и близости корней двух стран, Анкара все же больше говорит, чем делает, в отличие от Китая или России, чьи вложения в кыргызскую экономику значительно весомее.
Не исключено, что пресытившись обещаниями Турции (Анкара заявила о намерении увеличить товарооборот с 320 млн. долл. до 1 млрд. долларов, но едва ли это возможно) и глядя на постепенный уход из Кыргызстана китайских инвесторов, Бишкек принял историческое решение принять предложение России и вступить в ЕвразЭС.
После этого шага политическое влияние Турции в Кыргызстане заметно снизится. И побороться за него вновь Турция сможет, лишь присоединившись к ЕвразЭС. Это выглядит не таким уж невозможным событием на фоне заявления турецкого премьера Эрдогана о том, что Турция выберет собственный путь, если ей откажут в приёме в Евросоюз.
Лицейный скандал с Таджикистаном
Об турецко-таджикских отношениях можно сказать немногое. Объем двусторонней торговли не очень велик – около 400 млн. долл. У двух стран есть несколько совместных компаний (в 2009 г. их было всего 15), которые задействованы в сфере легкой промышленности и торговли, и сеть таджикско-турецких лицеев, которые являлись наиболее ярким результатом отношений между Турцией и Таджикистаном. Пока их со скандалом не закрыли в конце 2014 г.
Суть скандала такова, что шесть учебных заведений в городах Душанбе, Куляб, Курган-Тюбе, Турсунзаде и Худжанд многие годы исправно работали на территории Таджикистана. За последние 10 лет 5 тыс. выпускников этих лицеев, которые выиграли на международных олимпиадах и соревнованиях порядка 600 медалей.
Однако в январе 2015 г. таджикские власти неожиданно заявили, что соглашение между Республикой Таджикистан и управляющей лицеями турецкой компанией «Шалола» (центральный офис находится в турецком городе Измире) завершилось в 2013 г., и оно не будет продлено.
Официальная версия закрытия лицеев – отсутствие лицензии из-за неполного пакета документов. Неофициальных версий – множество, среди которых выделяются три.
Первая – лицеи представляли собой неподконтрольную силу, якобы связанную с главой движения «Хизмет» Фетхуллой Гюленом, и были закрыты по просьбе его бывшего союзника, а теперь врага и соперника – президента Турции Реджепа Эрдогана.
Вторая, противоречащая ей, гласит, что с помощью выпускников этих лицеев Турция развернула активную подрывную деятельность в стране с целью создать плацдарм в Центральной Азии (якобы это стало одной из причин принятия в парламенте Таджикистана поправок к Закону «О собраниях, митингах и уличных шествиях», которые запрещают участие в акциях протеста иностранцев, лиц без гражданства, а также граждан, прячущих свои лица под масками).
И третья версия ссылается на влияние монархий Персидского залива, с которыми Таджикистан несколько сблизился в последнее время и которые якобы стремятся «выдавить» турецкое присутствие из Таджикистана.
Но как бы оно ни было, закрытие лицеев разорвало самую крепкую нить Турции со страной, которая и так никогда не находилась на первых ролях в политической повестке дня. Интерес к этой бедной стране проявляют лишь отдельные турецкие бизнесмены, которые видят в Таджикистане незанятые ниши.
Анкаре же нет смысла тратить много времени и ресурсов на покупку лояльности Душанбе. Более того, после заявлений руководства Республики Таджикистан о возможном присоединении к ЕвразЭС, сколь-нибудь серьезные отношения между двумя странами угрожают практически исчезнуть.
Проблемный Узбекистан
Узбекистан – достаточно закрытая страна со строгими законами, не терпящая несанкционированного вмешательства в свои дела. Внешняя политика страны акцентирована, в первую очередь, на отношения с Москвой, которая недавно почти полностью простила 890 млн. долл. долга и любезно пригласила Ташкент вступить в ряды ЕвразЭС.
Турция была первой страной, признавшей Узбекистан на дипломатическом уровне, и одновременно Турция видела в нем ключевого проводника турецкой модели светского государства с мусульманским населением в постсоветской Центральной Азии.
Но тогда ничего не вышло. А позже у двух стран начались многочисленные разногласия и претензии по самым разным вопросам: от укрывательства оппозиционеров в Турции до осуждения использования детского труда в Узбекистане. И сегодня Анкаре уже нечего противопоставить предложениям Кремля.
Более того, Ташкент настороженно относится к Анкаре, неоднократно упоминая о своих подозрениях относительно роли Турции в поддержке радикальных исламистских течений внутри страны, в частности, школ Фетхуллы Гюлена и движения «Нур» (секта, пропагандирующая приемлемый политический ислам, созданная также Гюленом).
Многочисленные противоречия долгие годы осложняли двусторонние отношения в политической плоскости. И поэтому в Анкаре решили целиком и полностью сосредоточиться на развитии торгово-экономического аспекта, поддержке бизнеса и предпринимательства. И для этого был хороший экономический задел.
В июле прошлого года глава МИД Турции Ахмет Давутоглу прилетел в Ташкент с намерениями «открыть новую главу» в двусторонних отношениях: и это первый за последние 13 лет визит на уровне МИД.
Как ни крути, а Турция стабильно входит в пятерку крупнейших внешнеторговых партнеров Узбекистана: в прошлом году товарооборот составил почти 1,5 млрд. долл.
В стране функционируют 485 компаний с турецкими инвестициями, действующие в текстильной, продовольственной и фармацевтической отраслях промышленности, в сферах гостиничного бизнеса, услуг, стройматериалов, строительства и производства пластиковой продукции.
Турецкие инвестиции в размере более одного миллиарда долларов (заключены контракты на сумму еще в 2 млрд. долл.) обеспечивают для экономики Узбекистана примерно 300 миллионов долларов в год за счет экспорта и 50 тысяч рабочих мест.
В целом, турецко-узбекские отношения можно охарактеризовать лишь словом рабочие. Обе страны относятся друг к другу с недоверием, памятуя о прошлых обидах и обвинениях, но по крайней мере стараются не мешать развитию своих экономических связей.
Золотой век с Туркменистаном
Туркменистан играет особую роль в турецких планах: не только из-за обширных экономических связей, но и из-за огромного углеводородного потенциала. В начале ноября
Р. Эрдогана прилетел с визитом в Ашхабад, где заявил о том, что Турция предлагает и поддерживает присоединение Турк-менистана к проекту TANAP, несущему газ в Турцию, а оттуда – через TAP – на рынки Европы вместо провалившегося американского проекта «Nabucco».
Проект TANAP очень важен для Турции с политической и экономической точек зрения, но его реализация связана с теми же проблемами, что и Nabucco – трудно заполнить трубу на полную мощность.
Запланированная мощность составляет порядка 30 млрд. куб. м газа в год, из которых была заполнена лишь половина с азербайджанского месторождения Шах-Дениз. Оставшиеся 15 млрд. куб. м должен был дать Туркменистан, который, однако, не спешил соглашаться с этой идеей, поскольку уже продал все свободные мощности Китаю. 
Ожидание в итоге привело к тому, что это место заняла Россия, когда заявила о прекращении реализации «Южного потока» и строительстве т. н. «Турецкого потока», который фактически будет заполнять оставшиеся 15 млрд. куб. м газа.
Тем не менее, несмотря на неудавшуюся попытку заполучить туркменский газ, Турция имеет множество совместных проектов в Туркменистане. Торговый оборот двух этих стран доходит до 6 млрд. рублей, в Туркменистане работает не менее 600 турецких фирм, задействованных в таких крупных проектах, как строительство Международного аэропорта в Ашхабаде, Олимпийского городка, Туркменбашинского морского порта, электростанций, объектов нефтегазовой отрасли.
Турецкие компании участвуют и в реализации проекта строительства автомобильной трассы Ашхабад – Туркменбаши, а также плотно обсуждают идею создания транспортного коридора Афганистан – Туркменистан – Азербайджан-Грузия – Турция.
Вдобавок, Турция импортирует электроэнергию из Туркменистана, активно закупает нефть и нефтепродукты, сотрудничает в сфере образования.
Благодаря общим корням и умелым действиям руководства, двум странам удалось достичь за последние годы значимого прогресса в развитии двусторонних отношений, который часто называют Золотым веком.
Однако Турции оказалось крайне сложно распространить политическое влияние на Туркменистан из-за политики «постоянного нейтралитета», которой республика придерживается с 1995 г.
Вывод
Современная геополитическая обстановка зажала Центральную Азию между Россией, Китаем и Турцией. Все три стороны имеют свои планы на этот регион.
Влияние России на республики Центральной Азии не ослабевало еще с момента распада Советского Союза. Китай проводит активную экономическую экспансию. А Турции в последние годы приписывается продвижение идей пантюркизма и неоосманизма в регионе.
При этом все обвинения Турции в продвижении «неоимперских» идей строится в основном на заявлениях турецких политиков об общих ценностях и исторических корнях с народами Центральной Азии.
В гораздо большей степени Анкара сосредоточена на продвижении турецкого бизнеса, на совместных контрактах и на реализации экономических проектов. Ведь Турция усвоила уроки 90-х гг. и не готова соперничать с Москвой или Пекином по уровню инвестиций.
Именно поэтому создается впечатление, что турецкий план заключается в умеренном развитии торгово-экономических связей с занятием небольшой, но постоянной доли в экономике каждой из республик Центральной Азии.
Андрей Шенин, аспирант Саратовского государственного университета
