Самое читаемое в номере

Инфляционная нация

A A A

Как экономике Турции удаётся продолжать расти, несмотря на бушующую в стране инфляцию? Многие турецкие предприятия с трудом справляются с этой напастью.

На стене в конторе Саваша Махсереджи висит фотография, на которой его отец и дед делают подошвы для обуви из использованных тракторных покрышек. Контора расположена на верхнем этаже его фабрики на окраине Газиантепа – 2-миллионного города в Юго-Восточной Турции, недалеко от границы с Сирией.
Как и его предки, Махсереджи продолжает заниматься переработкой утильсырья. Его семейная фирма MTM Plastik производит мешки для мусора, одноразовые перчатки и другие изделия. Предприятие стремительно растёт. Теперь его производственные площади в 20 раз больше, чем в 2004 г. В 2016 г. фирма вышла на внешний рынок.
Проблемы с поставками из Китая – «большая возможность для нас», говорит он. От этого выиграли и другие промышленные предприятия Газиантепа. В прошлом году город дал рекордный объём экспорта, говорит Махсереджи.
Иностранцу, возможно, трудно поверить в рассказы о процветающих турецких предприятиях. С 2018 г. эта страна ковыляет от одного валютного кризиса к другому. Иностранные инвесторы избавились от турецких акций и облигаций. Курс лиры рухнул. Инфляция подскочила почти до 80%.
Но при этом её народное хозяйство как-то продолжает развиваться. В оживлённых частях Стамбула, что расположен в 1100 км к западу от Газиантепа, налицо все признаки процветающего мегаполиса: бурный пассажиропоток, магазины с хорошим ассортиментом, пробки на дорогах.
Устойчивость реального сектора турецкой экономики – это своего рода загадка. Это одно из немногих крупных народных хозяйств, что продолжали расти даже в 2020 г.
В прошлом году ВВП этой страны вырос на внушительные 11%. Недавние статистические данные показывают, что в мае промышленное производство выросло на 9,1% по сравнению с тем же периодом прошлого года. Это оказалось неожиданностью даже для тех предпринимателей, чей бизнес носит сезонный характер.
В центре этой загадки – перетягивание каната между двумя силами. С одной стороны, это динамизм предпринимателей, толкающий вперёд экономику Турции. С другой – странная политика властей, которая подрывает эти усилия.
Под давлением со стороны президента Реджепа Тайипа Эрдогана центральный банк удерживает процентную ставку на слишком низком уровне на фоне галопирующей инфляции. Это особенно неразумно из-за того, что Турция – страна с низкой нормой сбережений, которой необходимо постоянно привлекать иностранный капитал для покрытия дефицита счёта текущих операций.
turkey123

На первом графике показана динамика роста потребительских цен (в % по сравнению с предыдущим годом) в Турции в 2017–2022 годах. На второй диаграмме показана динамика счёта текущих операций Турции (в % от ВВП) в 1999–2023 годах. Данные за 2020–2021 годы – оценка, за 2022–2023 годы – прогноз. На третьем графике показана динамика курса доллара в лирах (перевёрнутая шкала) в 2018–2022 годах. Источники: поток данных Refinitiv; МВФ.

Турция – импортёр энергии. Значительная часть потребляемого ею газа поступает из России и Ирана. Вместе с ценами на энергию растёт её внешнеторговый дефицит, а с ним и потребность в иностранном капитале.
До cих пор динамизм турецкой экономики побеждал неустойчивость и низкое качество её экономической политики. Но под внешним благополучием видны признаки того, что финансовая неустойчивость может вот-вот настигнуть народное хозяйство этой страны.
Власти прибегают к отчаянным мерам, чтобы сберечь всё уменьшающиеся резервы иностранной валюты и в то же время поддержать курс лиры. Но кредит иссякает, а инвестиции приостанавливаются. Из-за бешеной инфляции многие турки едва сводят концы с концами.
В июне 2023 г. Эрдогана ждут президентские и парламентские выборы, которые, согласно опросам, он проиграет. Он господствует в турецкой политике на протяжении уже двух десятилетий и вряд ли уйдёт спокойно. Предстоящие месяцы, по всей видимости, будут крайне неустойчивы и экономически, и политически.
Странный базар
Турция теряет былую макроэкономическую устойчивость. Решающую роль в её судьбе сыграли реформы, проведённые после кризиса 2001 г. Одним из главных преобразований было предоставление независимости центральному банку, который был призван обеспечить низкую инфляцию. Новые законы ограничили государственные расходы и привели к введению конкурсных торгов при организации государственных закупок.
Придя к власти в 2003 г., Эрдоган поначалу придерживался этой политики. Инфляция упала ниже отметки в 10%. Начался рост ВВП. Поднялась производительность.
Но со временем стремление к экономическим преобразованиям увяло. Центральный банк поддался политическому давлению и потерял из виду свою главную цель – поддержание низкой инфляции. Вырвалась на волю любовь Эрдогана к крупным инфраструктурным проектам. Закон о государственных закупках был изуродован.
Строительные подряды стали передаваться друзьям премьер-министра. Строительный бум заменил ориентированную на экспорт обрабатывающую промышленность в качестве главного двигателя экономики. Строительство – это низкопроизводительная отрасль, поэтому качество экономического роста заметно упало. К тому же строительный сектор крайне чувствителен к процентной ставке. Возможно, это одна из причин, по которой Эрдоган стремится поддерживать её на столь низком уровне.
Тем не менее начавшееся с 2008 г. десятилетие лёгких денег и избыточных сбережений по всему миру позволило сохранить открытой кредитную линию Турции. Правда, оставались опасения по поводу платёжного баланса, например, во время «истерики» 2013 г., когда перспектива ужесточения денежно-кредитной политики в Америке вызвала небольшой кризис в развивающихся странах.
Но летом 2018 г. воинственная уверенность Эрдогана, что высокая процентная ставка – это не лекарство от инфляции, а её причина, спровоцировала бегство иностранного капитала из страны. Лира начала резко дешеветь. Были уничтожены последние остатки независимости центрального банка. За три года Эрдоган уволил трёх его руководителей.
turkey45

На четвёртом графике показана динамика реального обменного курса лиры в 2010–2022 годах. За 100 принят уровень 2010 года. На пятой диаграмме показана динамика чистого притока прямых иностранных инвестиций в Турцию (в % от ВВП) в 2004–2021 годах. Источники: БМР; ОЭСР; ЮНКТАД.

В конце 2021 г. процентная ставка была снижена на 5 процентных пунктов (до 14%). Усилилось давление на лиру. Инфляция подскочила с 20% до почти 80%. Но Эрдоган остался непоколебим. Те, кто настаивает на существовании связи между процентной ставкой и инфляцией, «либо безграмотны, либо предатели», сказал он недавно.
Примечательно, что среди всего этого беспорядка народное хозяйство продолжает чувствовать себя столь же хорошо, как и раньше. Во многом это результат огромных торговых преимуществ Турции. Эта страна – большой 85-миллионный рынок с довольно молодым населением. Турция – перевалочный пункт в торговле между Востоком и Западом. Деловая культура в этой стране имеет глубокие корни. Здесь высока по мировым меркам доля населения, стремящегося заниматься предпринимательством.
В общих чертах можно говорить о трёх типах турецких предприятий. Во-первых, это крупные компании. Часто это конгломераты. На них приходится четверть всех занятых и половина создаваемой в стране добавленной стоимости. Некоторые из них – это совместные предприятия с европейскими партнёрами. Лучшие из них производят на экспорт высококачественное оборудование, автомобильные комплектующие и военную технику. По своей производительности труда они приближаются к уровню Германии.
На другом конце находятся маленькие незарегистрированные фирмы с низкой производительностью. Между ними – третья группа: средних размеров семейные компании, часть работников которых трудоустроена официально, а часть нет.
Такая структура позволяет объяснить проворство турецкого бизнеса. Многие крупные компании управляются консервативно. Их бизнес диверсифицирован по отраслям и экспортным рынкам, что обеспечивает им высокую устойчивость.
Крупнейший в стране конгломерат Koç Holding состоит из четырёх основных подразделений: автомобили и комплектующие к ним (совместные предприятия с Ford и Fiat), бытовая техника, нефтепереработка, банки. Ещё один конгломерат – Sabancı Holding – ведёт бизнес в таких отраслях, как розничная торговля, энергетика, цементная промышленность, банковские услуги и обрабатывающая промышленность.
То же проворство – результат многих лет работы в условиях экономической неустойчивости – свойственно и лучшим семейным компаниям средней руки. У Турции богатая история жизни в условиях высокой инфляции. Управляющие здесь превратились просто в мастеров жонглирования финансами. С 2018 г. компании успели приспособиться к слабой лире. Многие сократили свои долги в долларах.
Маленькие компании приспосабливаются иначе. Граница между такой фирмой и домохозяйством размыта. Риски распределяются между всеми членами семьи. Часто ответом на невзгоды становится ещё более усердный труд. Четыре пятых турецких трудящихся заняты на основной работе более 40 часов в неделю. Это один из самых высоких показателей среди стран ОЭСР.
Впрочем, длинный рабочий день – это всего лишь возмещение низкой производительности труда. Другая стратегия приспособления малого и среднего бизнеса – это уход в теневой сектор. Зарплаты в нём далеко не всегда поспевают за инфляцией или официально установленной минимальной оплатой труда.
Стамбульские быки
Усердный труд и проворство позволяют бизнесу держаться на плаву. Но ему нужен ещё и спрос. Одна из главных неожиданностей Турции – это сила потребительского спроса. В Европе и Америке инфляция только подбирается к отметке в 10%, но это уже оказывает давление на потребителей.
В Турции же гораздо более высокой инфляции не удалось подорвать спрос. Есть много теорий на этот счёт. Согласно одной из них, потребители видят обвал лиры, понимают, что это будет означать в будущем с точки зрения роста цен, и наращивают своё потребление, стремясь побыстрее избавиться от денег, пока они не обесценились. В частности, хорошей защитой от инфляции является приобретение товаров длительного пользования.
Вместо того чтобы держать деньги в лирах, лучше купить или новый автомобиль, или бытовую технику, или импортные предметы роскоши. Хотя они не столь ликвидны, как, скажем, золото или доллары. Если у вас в стране столь низкая относительно инфляции процентная ставка, не брать потребительские кредиты было бы просто непростительной ошибкой.
Но кредиты – это не единственное топливо экономики. Молодое население Турции имеет высокую склонность к потреблению, говорит один стамбульский экономист. Состоятельные домохозяйства держат большую часть своего богатства на счетах в иностранной валюте или в недвижимости, которая не теряет и даже увеличивает свою стоимость.
Для компаний, работающих на внутренний рынок и использующих импортное сырьё, падение лиры – это настоящая головная боль. Но это мощный стимул для предприятий-экспортёров, чьи издержки в основном исчисляются в дешевеющих лирах, а выручка – в твёрдой валюте.
Для конкурентоспособности экспорта огромное значение имеет реальный обменный курс национальной валюты (т. е. с поправкой на относительную инфляцию в Турции и на её важнейших экспортных рынках). Реальный курс лиры здорово упал.
Есть и другие факторы, благоприятствующие турецкому экспорту. Стоимость транспортировки грузов из Турции в Европу гораздо ниже, чем из Китая. Товары, произведённые в Газиантепе, поставляются в Европу через местные порты менее чем за трое суток, тогда как из Китая – по меньшей мере за месяц. К тому же они надёжнее. Турция также может экспортировать свои товары через Эгейское и Чёрное моря.
Но стремительно растущая инфляция – это серьёзный вызов даже для наиболее проворных предпринимателей. Одна из проблем связана с ценовой стратегией. Трудно понять, какую цену следует назначить. Если цена окажется слишком высокой, вы рискуете уступить часть своей доли на рынке конкурентам, если слишком низкой, то вы быстро обнаружите, что не покрываете своих издержек.
Трудные решения растут в геометрической прогрессии. «Вам приходится постоянно вести переговоры со всеми вашими клиентами и поставщиками, – говорит один предприниматель. – Это очень-очень утомительно».
Некоторые цены меняются медленно. Большая часть абонентов мобильной связи имеет годовые договоры на обслуживание. Так что многие пользуются ещё прошлогодними тарифами.
Чтобы выжить, предприятия должны защититься от инфляции. Часто это означает перекладывание издержек на других. Это приводит к росту противоречий между помещиками и арендаторами, магазинами и покупателями, фирмами и их поставщиками. Ни одно предприятие не может позволить своим клиентам затягивать расплату по счетам.
«Если раньше срок оплаты достигал 3–6 месяцев, то сейчас не превышает одного квартала», – говорит один стамбульский инвестор. Есть и другие точки давления. Никуда не делся дефицит платёжного баланса Турции. В принципе, девальвация – это лекарство. Она стимулирует экспорт и сокрушает спрос на импортные товары. Экспорт действительно растёт, но сильный потребительский спрос поддерживает на высоком уровне и импорт.
Против течения
Турция должна либо привлечь дополнительный иностранный капитал, либо тратить существующие резервы иностранной валюты. За последние 20 лет качество привлекаемого в Турцию иностранного капитала заметно упало. Прямые иностранные инвестиции (ПИИ) – самая «прилипчивая» форма капитала – не достигли уровня середины 2000-х годов, когда Турция проводила более консервативную экономическую политику.
Некоторые европейские управляющие, что ищут возможности сократить и диверсифицировать цепочки поставок, теперь видят в Турции замену Китаю. В прошлом году IKEA заявила, что собирается перенести часть своего мебельного производства из стран Азии в Турцию. Hugo Boss – компания по производству одежды – собирается увеличить мощности своей фабрики в Измире, чтобы меньше полагаться на страны Азии.
Но препятствием для дальнейшего бума ПИИ являются денежно-кредитная неустойчивость Турции, деградация качества государственного управления и принципа верховенства права. Портфельные инвестиции в турецкие облигации и акции испарились. Это делает Турцию ещё более зависимой от краткосрочных синдицированных кредитов, предоставляемых местным банкам. Их выделения всё труднее добиться, поскольку процентные ставки растут по всему миру.
Положение с валютными резервами также становится всё более опасным. Турецкий центральный банк спалил десятки миллиардов долларов в попытке поддержать курс лиры. Если принять во внимание кредитные линии, открытые местным банкам, то государственные валютные резервы вообще являются отрицательной величиной. (У центрального банка, правда, есть ещё запасы золота.)
Тем временем спрос частного сектора на доллары и евро растёт. В прошлом году две трети банковских депозитов были в иностранной валюте. Растущая неликвидность на валютном рынке означает, что экспортёрам есть смысл копить свою выручку в долларах и евро.
Власти стремятся обуздать эту ползучую долларизацию экономики и не допустить дальнейшего ослабления лиры. С декабря действует схема, которая защищает депозиты, переведённые из долларов или евро в лиры, от потерь, связанных с изменением обменного курса.
В январе турецким экспортёрам приказали продавать более 25% своей валютной выручки центральному банку. В апреле этот показатель был увеличен до 40%. Жалобы корпоративных бухгалтеров, что им нужны доллары и евро для оплаты жизненно важного импорта или для обслуживания долга, не возымели действия.
Обезумевшие власти пошли ещё дальше. 24 июня турецкий банковский регулятор заявил, что запретит кредитовать фирмы, владеющие значительными активами в твёрдой валюте. Эта мера призвана помешать компаниям по дешёвке занимать лиры для валютных спекуляций. Стамбул был потрясён. Внезапно главной заботой корпоративной Турции стал потенциальный кредитный кризис, а не инфляция.
Если эта мера будет строго соблюдаться, говорит один из управляющих, банки не захотят давать кредиты, а фирмы будут вынуждены сокращать второстепенные расходы. Некоторые не смогут получить даже кредиты для финансирования своего оборотного капитала. Хотя до этого может и не дойти. По Анкаре ходят слухи, что банки не собираются брать на себя бремя проверки соблюдения заёмщиками новых правил.
А пока компании стали более осторожными и не торопятся осуществлять крупные капиталовложения. «Все ждут выборов», – говорит один инвестиционный банкир. Партия АК Эрдогана отстаёт в опросах общественного мнения от альянса шести оппозиционных партий. Лично он, согласно опросам, проигрывает президентские выборы любому возможному оппозиционному кандидату. По-видимому, его поражение будет означать возвращение к консервативной денежно-кредитной политике.
Обуздать инфляцию – сложная и болезненная задача. Но опыт Турции после 2001 г. показывает, что при правильной политике в этом нет ничего невозможного. ПИИ могут резко вырасти, поскольку Турция – это дешёвый промышленный узел, расположенный у самого порога Европы. Вполне возможен и бум на фондовом рынке, учитывая насколько дёшевы сейчас акции турецких корпораций.
И всё же поражение Эрдогана на выборах далеко не очевидно. Он бросает в тюрьмы своих политических противников, запугивает средства массовой информации, стремится подавить свободу слова. Так что он вполне может прибегнуть к разного рода уловкам, чтобы удержаться на своём посту. Неудивительно, что многие из тех, с кем побеседовал ваш корреспондент при подготовке этой статьи, попросили не называть их имён.
Но ещё до выборов валютный кризис может вступить в новую, более взрывоопасную фазу. Как только закончится лето, начнут сходить на нет валютные поступления от туризма. Дела примут ещё более угрожающий оборот. В конце августа надо будет найти средства для обеспечения обещанной защиты депозитов в лирах. По данным банка Morgan Stanley, во II полугодии государство должно погасить 6 млрд долл. внешнего долга. Крупные компании и банки должны выплатить 23 млрд долл.
Продление всех этих долгов представляется маловероятным. Надо будет либо каким-то образом пополнить всё уменьшающиеся валютные резервы, либо начать экономить. В худшем случае могут быть введены ограничения на снятие долларовых вкладов физических лиц.
Возможно, до выборов экономика как-нибудь продержится. Сколь бы странной ни была денежно-кредитная политика Эрдогана, его фискальная политика была довольно консервативной. Отношение государственного долга к ВВП в прошлом году составило 41,6%. Это значительно меньше, чем у других развивающихся стран. Учитывая низкие риски неплатёжеспособности Турции, её друзья из числа арабских стран Персидского залива могли бы вложить в неё часть своих нефтедолларов.
Турция пережила многое. Сейчас её бизнес сосредоточен на выживании. Инфляция порождает неопределённость, а неопределённость – осторожность. Делай, что должно, говорит один предприниматель, а остальное подождёт. Глядишь, вот и ещё один день прожит.
The Economist, 23 июля 2022 г.

Прочитано 1011 раз

Поиск по сайту