Самое читаемое в номере

Малые реки надо спасать!

A A A

Специально для «Улицы Московской» о проблеме рассказывает Камиль Кантеев, генеральный директор ОАО «Пензаводмелиорация».

– Камиль Касимович, 18 марта «Улица Московская» напечатала Вашу статью о поверхностных водных ресурсах, где Вы говорите о фактической заброшенности многочисленных плотин областного подчинения, построенных в советское время, особенно на малых реках Пензенской области. Но как-то раньше люди жили без гидротехнических сооружений, может, они и не очень нужны?
– Как раньше – это как Агафья Лыкова. Техногенная гидрология ей не нужна. Техногенная гидрология развивается, когда развивается промышленность, сельское хозяйство, культура – населению требуются зоны отдыха, спортивные занятия. Когда требуется улучшение окружающей среды.
Где вода, там жизнь кипит: там и рыбы, там и утки, там и гуси, и зверюшки всякие.
Водохранилища создаются не только для функции водопотребления, они имеют многофункциональное значение. Во-первых, это микроклимат: создается водно-воздушная среда, повышается влажность, развивается фауна и флора. То есть обеспечивается климатическая стабильность региона и биоразнообразие.
Чем больше водная акватория, тем экологическое состояние области будет лучше. Водоснабженческое значение водохранилищ сейчас мало востребовано, но они же имеют еще и противопожарное значение, и спортивно-рыболовное. И плюс вокруг них создаются рекреационные зоны. Но, в первую очередь, это экология, конечно.
– Журналист ради объективности должен смотреть на проблему с разных сторон. Предположим, хозяйственная потребность в какой-то конкретной плотине отпала, и это гидротехническое сооружение разрушилось. Разве плохо, если речка будет течь сама по себе?
– Это хорошо только в тайге или пустыне, где людей нет совсем. А где люди концентрированно проживают, они должны создать техногенную гидрологию.
С питьевой водой в области проблема стоит остро, а если бы овцеводство, птицеводство и овощеводство были развиты как прежде, то еще острее стояла бы.
Сейчас есть проблема сохранения существующих гидротехнических сооружений. Их сохранение – это сохранение водного потенциала области.
Стоит проблема обеспечения экологического состояния ГТС, сохранности русел рек, на которых они находятся. ГТС же нарушили естественный ход руслового потока, и требуется регулирование стока, чтобы река постоянно была в состоянии работоспособности. То есть чтобы был расход воды, был поток, чтобы река не заиливалась, не зарастала. Это надо регулировать гидротехническими сооружениями, а этим никто не занимается. Поэтому реки у нас мелеют, зарастают, заиливаются.
– Если человек не будет вмешиваться, естественным путем к чему придем?
– К деградации. Будем жить «в гармонии с природой», как туземцы.
Если ничего не делать, аккумулированных водных ресурсов не будет. Природа же захватывает пустоту, и степь нас поглотит.
При сокращении поверхностных водных ресурсов водно-воздушная среда ухудшается. А мы находимся на границе степной зоны.
Аридная зона, то есть засушливая, была приостановлена в свое время высадкой лесов и организацией водных ресурсов. А когда в воздухе начинается снижение влажности, аридная зона наступает. Следующий этап – засуха. Степь будет постепенно распространять свой ареал.
– Что же, у нас пыльные бури будут, как в Саратове?
– В Саратове-то еще их остановили лесные полосы в сочетании с водохранилищами (я в прошлой статье рассказывал о проекте «Белая Калитва», который должен был дойти до Калмыкии, но не был завершен).
Это докучаевское учение. Был такой русский ученый в XIX в. Василий Докучаев, основоположник школы научного почвоведения и географии почв. Он научно обосновал борьбу с засухой за счет регулирования стока воды при помощи плотин и других сооружений и насаждения лесов для улучшения климатических условий и преграждения пути суховеям.
– И я слышала про докучаевские заслоны, про водораздельные лесные полосы Нестора Генко в степи, которые сейчас признаны памятниками природы.
– По научным трудам Докучаева в царское время и потом, в советское время, делали лесополосы в сочетании с водохранилищами. Это создает хороший микроклимат: увлажняется воздух, увлажняются сельскохозяйственные угодья, земли защищаются от ветровой эрозии.
За счет плотин аккумулируется вода с поверхности во время снеготаяния, дождя. Без гидротехнических сооружений эти воды просто сбрасываются: через русло уходят в море. А здесь мы задерживаем эту воду. И вода сверх естественного расхода реки остается в области.
– Камиль Касимович, ценность гидротехнических сооружений Вы убедительно объяснили. Что же происходит у нас в области на малых реках? Как я понимаю, федеральные объекты на р. Суре поддерживаются в рабочем состоянии.
– Немного вводной информации. Речная сеть территории Пензенской области занимает пространство междуречья Волги и Дона и приурочена к Волго-Донскому бассейну с региональным стоком в пределах 5,5 куб. км (данные 1990 г.), с соотношением 70% на 30% соответственно в Волгу и Дон.
Наблюдения за гидрогеологическим режимом рек раньше велись в 24 пунктах. Обработка их данных позволила разработать методику расчетов и дать практические рекомендации по определению различных характеристик водного режима, необходимых при проектировании мелиоративных систем и гидротехнических сооружений.
В настоящее время наблюдательные гидрогеологические пункты значительно сокращены. Поэтому масштабы изменения регионального суммарного речного стока точно установить невозможно. Тем не менее, как показывает анализ состояния русел многих рек, их поверхностный сток за последние десятилетия ощутимо сократился.
Необходимо отметить, что Пензенская область очень богата гидроресурсами, открытые водостоки достаточно развиты. Появлению множества озер и родников способствовали природные факторы континентального масштаба.
Речная сеть практически полностью формируется внутри области и представлена тремя основными системами: Волжской (р. Сура с притоками), Донской (р. Хопер и Ворона с притоками) и Окской (реки Мокша, Вад и Выша), фактически тоже Волжской.
Малые реки – это притоки Суры, Хопра, Мокши, Вороны и Выши.
У основной водной артерии области – Суры – 144 притока, из которых наиболее крупные: Кадада (150 км), Уза (188 км), Пенза (78 км), Шукша (84 км), Айва (81 км), Инза (123 км).
Хопер, левый приток Дона, имеет 38 притоков. Наиболее крупные: Сердоба (103 км), Арчада (67 км), Колышлей (73 км).
Мокша, вторая по величине река, имеет 45 притоков. Общая протяженность малых рек этого бассейна – 1596 км. Наиболее крупные из них: Вад (78 км), Атмисс (144 км), Варежка (68 км).
У Вороны наиболее крупные притоки реки Большой Чембар (111 км) и Сюверня (58 км).
Выша, правый приток р. Цны, имеет протяженность с притоками 759 км. Самые крупные притоки: Раевка (66 км), Буртас (57 км), Орьев (51 км).
– Да это же целое богатство!
– В связи с чем задача по обеспечению сохранности водных ресурсов и их экологического состояния является задачей первостепенной важности. Это прерогатива правительства области.
Малые реки нуждаются в защите!
Известно, что в области около 300 рек длиной более 10 км, а питают их более 2400 речек и ручьев. На основных реках построено более 800 ГТС. В среднем на каждую реку приходится каскад из трех гидротехнических сооружений.
Подпорные сооружения изменили естественный процесс режима речного стока, и в большинстве случаев привели к существенным переформированиям русла в верхних и нижних бьефах (бьеф – часть водотока, примыкающая к водоподпорному сооружению).
Речной сток, аккумулированный подпорными сооружениями в водохранилищах, теперь необходимо регулировать для формирования прежнего руслового процесса в бьефах инженерными службами. То есть требуется обеспечение сохранности прежнего стока и промывной скорости руслового потока.
Но этими вопросами никто не занимается. Создается впечатление, что областных чиновников водная проблема не интересует.
– Вы сказали, что многие реки в области потеряли прежний среднегодовой поверхностный сток. А почему?
– Действительно, почему? Куда исчезают воды, если среднегодовой поверхностный областной сток сохранился, как и среднегодовое количество атмосферных осадков, как и средний многолетний сток весеннего половодья?
Ответ простой: вопросами аккумулированного стока в водохранилищах, а также решением проблем русловых процессов в реках в их взаимосвязи с каскадом гидросооружений в области в настоящее время системно никто не занимается.
Ранее возведенные плотины на реках в настоящее время не выполняют функцию по регулированию речного стока и обеспечению объема воды в водохранилищах в пределах нормального подпорного уровня (НПО). В основном это касается ГТС регионального подчинения.
Причина в том, что более 560 ГТС находятся в предаварийном состоянии, а не менее 60 разрушены. Различные собственники опорожнили водохранилища в пределах УМО (уровень мертвого объема) и ниже, тем самым нарушилась естественная гидравлическая связь реки между бьефами.
По этой основной причине поверхностный сток реки уменьшился, а подземный увеличился. Отсутствие промывочных скоростей привело к зарастанию и заилению участка реки ниже створа плотины.
– Камиль Касимович, а можно объяснить промывку русла на примере Суры, которая в черте города довольно-таки загрязнена и как раз находится между двумя плотинами: Сурского водохранилища и у ТЭЦ?
– Очистка от ила обеспечивается водосбросом – одновременным открытием шлюзов на обеих плотинах создается скорость водного потока, которая размывает ил. Это мероприятие должно быть согласовано инженерными службами обеих плотин. Промывочная скорость тоже рассчитывается. Слишком большая размоет берега, слишком низкая не обеспечит очистку от ила.
– А делали такое когда-нибудь?
– В советское время – не знаю, а после 1990 г. никто не занимался этим совсем. Не припомню, чтобы промывали реку Суру хотя бы в городской черте.
В настоящее время промывку русла реки Суры между створом Сурского водохранилища и у ТЭЦ с достаточной эффективностью выполнить невозможно. В связи с большим объемом ила и замусоренностью реки требуется применение механизированного способа – земснарядов и другой техники.
– Хотелось бы еще пример с опорожнением водохранилищ на малых реках.
– Вот на р. Ериклей в Неверкинском районе, недалеко от села Октябрьского, было построено водохранилище-миллионник. Там может быть аккумулировано несколько миллионов кубометров воды.
Но сейчас ее там нет. Как я узнавал, каким-то образом ГТС приобрело физическое лицо. И это физическое лицо спустило из водохранилища почти всю воду, создало «лягушатник» и разводит рыбку для себя.
А водный ресурс – это же стратегический ресурс Пензенской области. Это водохранилище должно быть в пределах НПО.
river

Разрушенный водосброс плотины на р. Ериклей, в 3 км от с. Октябрьского Неверкинского района.

А почему новый хозяин воду сбросил, две причины. Во-первых, сооружение разрушено. Во-вторых, физические лица в огромных объемах водохранилища рыбу развести не могут. Им удобнее сбросить, сделать у донки маленький прудик и разводить там своих карпов.
Частникам не интересны водные проблемы. Они свои узкие интересы извлекают из этих ГТС и водных объектов.
– А как это: поверхностный сток реки уменьшился, а подземный сток увеличился?
– Смотрите: вода идет, и поверхностный сток реки застревает, потому что река заилена, сужена, заросла кустарниками и деревьями. А вода-то идет. По верху она уже не может пройти, и все ныряет под речку. Там тоже идет слой, сложенный из песков, они водонасыщаются, и подземный сток увеличивается, а поверхностный уменьшается. А суммарно – одинаково.
– Вы еще сказали про зарастание. Но чем плохо, когда на берегах заросли?
– Кустарники создают дополнительное испарение. Увеличение транспирации – это же потери водного ресурса.
Немаловажную роль в обеспечении водности реки играет состояние пойменных земель.
Пойма – это легкие реки, зона насыщения и разгрузки транзитного стока с примыкающей части водосборной площади. В этом сегменте речной долины на заболоченных, заросших кустарниками, камышами участках идет потеря значительного объема воды.
Поэтому непродуманная хозяйственная деятельность человека, а тем более возведение без экологической экспертизы многоэтажных домов на пойменных участках недопустимы.
– Но какие-то проекты по прочистке русел вроде бы у нас велись?
– Проводимые мероприятия по очистке русел рек (дноуглубительные работы), финансируемые по субсидиям Федерального агентства водных ресурсов, должного эффекта не дают.
Чтобы они были эффективными, необходимо повышение надежности проектирования и оценки русловых процессов, их динамики, в том числе по деформации берегов, накоплениям наносов, расчета промывочных расходов.
Для обобщения совокупности данных и их анализа не лишней будет дополнительная информация от генподрядных организаций, многолетние натурные наблюдения местных старожилов, местной администрации. Это по науке.
– А на самом деле как делаются эти проекты в Пензенской области?
– А на самом деле в проектных решениях эти существенные и обязательные разделы не раскрываются и не прорабатываются. Тем не менее экспертиза дает положительное заключение таким проектам: проверяются в основном соблюдение сметных норм, СНиПов.
Фактически очистка русел рек и дноуглубительные работы выполняются по принципу траншейного профиля с разрушением материнских пород, без учета данных инженерного расчета гидравлики русел.
– В переводе на обычный язык, экскаватором прошлись по руслу – и все?
– Где-то надо и экскаватором, вопрос – как. Река как живой организм. Каждый отдельный ее участок имеет свою особенность, свою специфику: пороги, сужения или расширения русла, плесы, изгибы (меандры), то есть гидрометрические и гидрогеологические параметры у реки непостоянны. Гидравлический расчет учитывает все эти факторы, и на их основе принимаются решения, где и какие мероприятия по ним необходимо выполнить.
А по недостаточно проработанным проектам мероприятия не дают должного эффекта. После первых весенних паводков реки повторно заилились, берега подверглись деформациям. А негативные процессы в руслах рек не устранились.
– И я опять попрошу Вас привести примеры неудачных проектов и по прочистке русел, и по строительству плотин.
– Их много: старое русло р. Суры, р. Ломовка Нижнеломовского района, р. Камешкирка Камешкирского района, р. Лопужовка Наровчасткого района.
river1

река Лопужовка в Наровчатском районе заилилась после выполнения мероприятий по очистке русла в 2011 г.

На р. Шукше в Лунинском районе был проект прочистки русла в 2010 г. – с ошибками, плавуны на части берегов не были учтены. Теперь деревья с корнем валятся с берегов.
river4

Деформация берегов р. Шукши в Лунинском районе произошла после выполнения федеральной программы по очистке русла реки в 2010 г.

river5

Деформация берегов р. Шукши в Лунинском районе произошла после выполнения федеральной программы по очистке русла реки в 2010 г.

river6

Деформация берегов р. Шукши в Лунинском районе произошла после выполнения федеральной программы по очистке русла реки в 2010 г.

river7

Деформация берегов на р. Шукше. Разрушение откосов произошло после пропуска паводковых вод в 2011 г

Плотину построили в Сердобске на р. Сердобе в 2004-2005 гг. При строительстве зачем-то изменили первоначальный проект, поменяли створ. И после первого же паводка пошли трещины. Сейчас воду сбросили, берега заросли камышом, все заболочено – и никто за это не отвечает. Строители деньги освоили и уехали.
В 2002-2003 г. на р. Хопер в пос. Беково у старой мельницы была построена переливная плотина в целях устройства рекреационной зоны. Проект был недостаточно качественный – и плотина разрушилась после первого же пропуска паводковых вод. И это безобразие до сих пор в том же состоянии. Водный поток Хопра нарушается, русло замусорено, теперь его надо очищать.
river3

Плотина на р. Хопёр у старой мельницы в р. п. Беково разрушилась в первый же год после пропуска паводка в 2005 г.

– Вечные русские вопросы: кто виноват и что делать?
– В советское время у нас плотины не уходили, и до сих пор они стоят, даже заброшенные. Потому что мы их качественно проектировали.
В области при Облводхозе существовал техсовет, его возглавлял заслуженный мелиоратор РСФСР и главный инженер Облводхоза А. С. Ивушкин. В состав техсовета входили проектировщики, заказчик, специалисты- гидротехники, подрядчик и другие заинтересованные лица.
Каждый проект на техническом совете досконально изучался, каждый член техсовета высказывал свое мнение. Находили ошибки у проектировщиков, и они не возмущались, а оперативно делали корректировку. Почему бы такой положительный опыт в наше время не перенять?!
В связи с разрушением водной отрасли в области нет качественных проектов ни по гидротехническим сооружениям, ни по мероприятиям по очистке русел рек и дноуглубительным работам.
Мне удивительно, почему наши экологи, общественность молчат. Я и Бочкареву писал, и всем губернаторам после него. В Минлесхоз писал. Даже с Николаем Петровичем Симоновым встречался. Проблему признают, но ничего пока не делается.

Интервью взяла Екатерина Куприянова

Прочитано 1101 раз

Поиск по сайту