Валентин Мануйлов отзывается о коллективе реанимации как о внимательном, ответственном, добросовестном, дружелюбном и самоотверженном.
О подходах и принципах организации такой работы корреспонденту «УМ» рассказала Ольга Костромина, заведующий отделением реанимации и интенсивной терапии ПОКЦСВМП, врач – анестезиолог-реаниматолог высшей категории, отличник здравоохранения, награждена медалью «За самоотверженность», в 2020 г. отмечена благодарностью президента России.
– Ольга Юрьевна, как изменилось за этот год Ваше отделение?
– Отделение было открыто на девять коек. Когда началась ситуация с ковидом, мы сразу своими силами смогли увеличить коечный фонд на шесть единиц. Дополнительно персонал не привлекали и использовали оборудование, которое уже было у нас.
Со второй половины октября отделение расширено до 40 коек. Все койки обеспечены реанимационным оборудованием, которое поступило за счет федеральных и региональных программ. У нас достаточно аппаратов искусственной вентиляции легких (ИВЛ). Это основная особенность нашего отделения, потому что пациенты к нам поступают в том числе в крайне тяжелых состояниях.
Реанимационные палаты сейчас располагаются на двух этажах.
Начиная с марта в нашей больнице пролечено более 20 тысяч человек.
– В чем особенность организации работы отделения?
– Что такое реанимация? Ежеминутная борьба за жизнь пациента.
Без четких действий, организации и дисциплины мы не сможем работать. Поэтому должен быть строгий учет всего. Постоянное подключение к мониторам, чтобы видеть оксигенацию, постоянный контроль за состоянием пациентов и проведенным лечением.
Ведется индивидуальная карта наблюдения и лечения пациента, она оформлена по типу листа назначений, заполняется на сутки, там расписано по часам, какой препарат во сколько пациент должен получить.
Там же табличка, где каждые два часа указывается сатурация, давление, пульс, частота дыхания, температура. Доктор, подходя к пациенту, видит динамику. Документально подтверждается ухудшение или улучшение состояния.
Ведем учет эмоционального состояния пациентов, стараемся постоянно поддерживать их морально.
Определен перечень манипуляций всего персонала. Люди четко знают, за что они отвечают, и готовы к экстренным ситуациям, все знают, кому что делать. Без четко поставленной задачи выполнить ее невозможно. В реанимации и младший медперсонал участвует в спасении жизней пациентов.
– Без какого оборудования реанимации не бывает?
– Конечно, без аппаратов ИВЛ. Но чтобы их использовать, нужен монитор, чтобы знать, каково содержание кислорода в крови, давление и т. д. Конечно, есть дефибриллятор, аппараты-дозаторы, которые вводят медикаменты.
Наша гордость – два аппарата для экстракорпоральной гемокоррекции. Это мультифильтраты, которые работают как искусственная почка, могут выполнять функции искусственной печени. Используем его, когда у пациента развивается полиорганная недостаточность, поражены несколько органов.
– Валентин Мануйлов рассказал, что сначала в реанимации его кормили с ложечки. Какими качествами должен обладать сотрудник Вашего отделения?
– С ложечки – это в порядке вещей. Для нас каждый больной рождается заново, как младенец, уход за ним соответствующий. Наши пациенты часто по состоянию беспомощны.
Наши работники – с высокой самоорганизацией, дисциплинированностью и человечностью, способностью сопереживать. Если человек не может организовать себя, ему в реанимации работать противопоказано. И, когда перед тобой беспомощный человек, должны быть чисто человеческие чувства.
Козырь в реанимации – твердость духа и в то же время мягкость и жалость, сострадание.
В отделении реанимации работать очень тяжело психологически и морально. Каждый день мы смотрим в глаза смерти. Потеря пациента, которому мы сопереживаем, – и для нас потеря. А об этом нужно сообщить родственникам пациента. Лично для меня и моих коллег, насколько я знаю, один из сложных, страшных моментов – сообщение родителям о гибели ребенка, или детям о родителях, или...
За последние полгода у нас умирали наши коллеги из других больниц, при этом медики понимают, осознают свое состояние. Видеть это чрезвычайно трудно. И привыкнуть к смерти невозможно.
Да, сложно сейчас работать, трудно психологически. Видеть пациента и настраивать его две недели, месяц, а потом он погибает – психологически это очень тяжело. Очень.
Особенно это было видно на двух студентах, которые сейчас здесь работают. Они пришли к нам в июле. Буквально через два-три месяца при личном контакте увидела, что из мальчиков-студентов они превратились в мужчин. Как будто прошли уже армию или что посерьезнее.
Работать тяжело, но борьба за пациента – главное.
– Можете ли сказать, что коллектив сложился?
– Думаю, сложился. Сейчас у нас 6 врачей, 10 ординаторов, 15 человек дипломированного среднего персонала. И 25 студентов. Среди них есть те, кто работает давно. Они все освоили и помогают коллегам.
Среди младшего медицинского персонала стало больше мужчин. Они пришли сами и не из-за финансов.
В связи с коронавирусом из отделения никто не ушел, пришли люди дополнительно, но никто не уволился. Стараемся поддерживать молодежь, которая приходит, ординаторов приучаем к четкости и строгости, но и пожалеть можем, душевнее отнестись, чтобы их не оттолкнуть от профессии.
С марта 2020 г., конечно, все подустали, психоэмоциональные отношения между коллегами не бывают абсолютно безоблачными.
Но все равно один за всех и все за одного. Это девиз нашего отделения, которому 25 декабря исполняется 30 лет. Все эти годы мы по-другому не работали. Состав врачей и костяк сестринского персонала не меняется на протяжении многих лет.
Неизвестно, когда ситуация с коронавирусом пойдет к угасанию, большая надежда на вакцину.
В характерах люди за это время изменились. Есть чувство, что мы побывали на передовой. Жизнь поделилась на «до» и «во время». Пока сказать сложно, что будет «после». Четкая грань. Все кардинально поменялось: сознание, отношение к жизни. Переоценка ценностей.
– Семья заметила в Вас перемены? Как домашние на них реагируют?
– Мои дочери стараются меня просто беречь. Раньше был шквал информации, бывали капризы. Сейчас этого не слышно и не видно. Охранительный режим. Старшая работает биологом в лаборатории, младшая учится в медицинском колледже.
– Складывается династия?
– Это четвертое поколение нашей семьи, связанное с медициной. Мои бабушки были санитарками, дедушка на войне был фельдшером, после стал рентген-лаборантом, родители и тетя – врачи.
– Ольга Юрьевна, как Вы пришли в профессию?
– Мой отец – анестезиолог-реаниматолог, был заведующим детской реанимацией в больнице на Бекешской, сейчас его нет в живых. Он был моим другом, учителем, соратником.
Отец привел меня в возрасте 15 лет в свое отделение. Увидела, как жизнь другого человека останавливается. И, если ты не растерялся и вовремя проделал реанимационные мероприятия, человек оживает у тебя на глазах. Увиденное настолько меня поразило, что после окончания школы я хотела быть только педиатром и реаниматологом.
После пятого курса, в 1987 г., мы ездили на практику в Узбекистан, г. Вабкент Бухарской области. Там массово погибали дети от кишечной инфекции. Направляли по десять человек от медицинских вузов. Так я впервые столкнулась с инфекцией.
Моей профессиональной мечтой стало сочетание работы с инфекцией и в реанимации.
В 1988 г. окончила Куйбышевский медицинский институт и пришла в пензенскую инфекционную больницу, три года отработала инфекционистом.
С 1990 г., с момента открытия отделения, работаю в реанимации, с 1994 г. – на заведывании.
– Как проходило становление отделения реанимации?
– Наш коллектив был самым молодым в больнице. Самому старшему доктору на тот момент был 31 год. Когда меня поставили на заведывание, мне было 29 лет. Конечно, помощь нужна была.
Отец, Юрий Куликов, был заведующим реанимацией детской больницы на Бекешской, потом доцентом кафедры анестезиологии и реаниматологии Пензенского института усовершенствования врачей.
У нас тогда в реанимационном отделении в основном были дети. Мы обращались к Юрию Николаевичу. Все первые тяжелые больные выжили и вышли из комы благодаря ему. Отец направлял, старался приезжать, смотреть, организовать основные подходы к работе.
Чудес было много.
Как-то у нас лежали несколько детей с менингитом месяц с лишним. Самому маленькому было полтора года, другие постарше. У них была уже большая площадь поражения мозга. Через год я случайно встретилась с одним из детей - он бегал и, судя по всему, развивался, как обычный ребенок. Мы лечили его, понимая, что нельзя исключить и то, что он будет глубоким инвалидом. Но мы сделали все, что могли, и я увидела обычного веселого ребенка. Это чудо.
Когда двухлетнего ребенка привозят в коме, ты целую ночь от него не отходишь, занимаешься им, а утром, уставшая, подходишь к нему, и он, не все буквы выговаривая, заявляет тебе: «Уйди, коза». И это счастье и блаженство. Это дорогого стоит.
Взрослые сразу приходят в сознание. У детей, когда они выходят из комы, первое, что срабатывает, – самозащита. Ты видишь, что он уже начал бороться. «Уйди, коза» – это значит «Я буду бороться сам, ты свое дело сделала».
В организации работы со взрослыми пациентами очень помогала Светлана Митрошина, тогда заведующий отделением анестезиологии и реанимации областной больницы им. Н. Н. Бурденко, сейчас главный врач областной психиатрической больницы им. К. Р. Евграфова.
Одним из чудес стал наш новый корпус. С ним в 2014 г. мы вступили в другую эпоху, в новую эру.
Главный врач Сергей Рыбалкин добился строительства этого здания и современного его оснащения. То, как нам удалось оборудовать отделение реанимации, это прорыв. Мои коллеги из других больниц и регионов приходили посмотреть, как в музей.
Кроме того, важнейшую роль сыграло то, что Сергей Рыбалкин при проектировании перед каждым заведующим ставил задачу изобразить на бумаге планируемое отделение и в дальнейшем работать с проектировщиками, чтобы помещения максимально соответствовали задумкам и требованиям.
Благодаря большому стажу в инфекции и реанимации мне удалось совместить эти направления и изначально предусмотреть в проекте отделения работу с особо опасной инфекцией.
Как только был получен приказ о перепрофилировании нашего учреждения в ковидный госпиталь, мы перестроились.
В том, что мы оперативно параллельно открывали госпиталь и проводили реорганизацию работы реанимации, велика заслуга Джамили Курмаевой, заместителя главного врача ПОКЦСВМП, главного внештатного специалиста по инфекционным болезням регионального Минздрава. Она быстро сориентировалась и организовала работу с ковидом, сейчас курирует всех реанимационных больных при ежедневном обходе с коррекцией лечения.
– С какими словами Вы хотели бы обратиться к жителям Пензенской области?
– Очень прошу не лечиться самостоятельно, не затягивать с обращением к специалистам. Да, докторов не хватает, порой приходится долго ждать, но надо обращаться, добиваться. Чем больше проходит времени с момента заражения до госпитализации, тем больше шансов попасть к нам.
Но наше отделение – все-таки борьба за жизнь каждого пациента. На это направлены все наши усилия.
Интервью взяла Екатерина Комовская
