Коронавирус в Пензе: вопросы для ответственных лиц

Коронавирус известен очень давно, в том числе и в Пензенской области. В инфекционных отделениях наших лечебных учреждений он диагностировался еще 10 лет назад наряду с гриппом, в том числе птичьим и свиным, в том числе у пациентов с пневмониями и тяжелыми пневмониями, в том числе и у детей.
Сегодня мы столкнулись с принципиально новым подвидом коронавируса. Это не просто COVID-19, европейцы выделили у него уже 5 подтипов, самые тяжелые – это 4-й и 5-й подтипы.
В чем опасность ситуации?
К гриппу люди уже привыкли. У населения есть мощная иммунная прослойка. Поэтому, когда возникает вспышка заболеваемости, тяжелых случаев немного, пик быстро спадает и система здравоохранения справляется.
Людей с иммунитетом к новому виду коронавируса нет. Поэтому вспышка заболеваемости COVID-19 растет в геометрической прогрессии.
Давайте посчитаем в масштабах Пензенской области. У нас население – порядка 1 млн 350 тысяч человек. Предположим, заболеют только 10% – это 130 тысяч человек. Но они заболеют очень быстро, за короткий срок.
Допустим, из них тяжело заболеет, то есть потребует госпитализации, только пятая часть – это 26 тысяч человек. В нашей области нет такого количества коек в стационарах.
А если из этих 26 тысяч человек 10% потребуют интенсивной терапии, то мы понимаем, что ресурсов у местного здравоохранения на это нет.
Кроме того, именно 4 и 5 подтипы COVID-19 отличаются чрезмерной инвазивностью, то есть агрессивностью, заразностью. Их можно сравнить с ветряной оспой или корью.
Как показывает практика, если в подъезд дома зашел ребенок, больной ветряной оспой, то вспыхнет сразу весь подъезд, даже в 16 этажей, хотя напрямую с этим ребенком никто не контактировал. Достаточно просто касания предметов, на которые попал биологический материал. А дальше прогноз неизвестен.
COVID-19 настолько инвазивное заболевание, что европейцы столкнулись с проблемой: при наличии всех серьезных мер защиты заболевают 20% медперсонала, контактирующего с больными коронавирусом.
Учитывая это, единственной мерой снижения количества заболевших является строгая обсервация, то есть прекращение контактов людей друг с другом. С этой точки зрения карантин и самоизоляция вполне оправданы.
Но здесь встает вопрос о защищенности наших медработников в Областном клиническом центре специализированных видов медицинской помощи, куда госпитализируют пациентов с коронавирусом.
Потому что при организации лечения пациентов с коронавирусом для защиты медиков требуются не просто маски.
Медикам требуются средства защиты, сопоставимые с противочумными костюмами и костюмами химической защиты.
Говорят, в Пензу защитные костюмы завезли. Если завезли, то в каком количестве и насколько эти защитные костюмы эффективны?
Джамиля Курмаева, главный внештатный инфекционист Пензенской области и заместитель главного врача Пензенского областного клинического центра специализированных видов медицинской помощи, дает интервью пензенским СМИ в костюме, похожем на противочумный.
А вот врачи скорой помощи, как показывали те же СМИ, выезжают к пациентам с подозрением на коронавирус, помимо респиратора и масок для глаз, в нетканых халатах, бахилах и перчатках. Даже если надеть 2 халата, двое перчаток и бахил, это не спасет от заражения.
Мы знаем, что главный врач Коммунарки оказался инфицирован COVID-19. Если уж в таком заведении, как Коммунарка, которую нам ежедневно показывают как образец организации медицинской помощи, происходят нежелательные явления с персоналом, значит, где-то мы допускаем проколы. Что-то упускаем из вида.
Насколько я понял из открытой информации по Коммунарке, в этой больнице есть сверхчистая зона, где находится кабинет главного врача, ординаторские, где люди ходили без колпаков и масок, потому что это реально не надо.
Потом они заходили в шлюз, где их облачали в прекрасные защитные костюмы, потом они шли по палатам, а потом выходили в дальний шлюз и снимали костюмы.
Но я не видел, чтобы костюм, в котором врач контактировал с пациентом, перед снятием чем-то обрабатывался. А ведь на защитный костюм могли попасть продукты кашля пациентов.
Поэтому мне интересно узнать: как защищены пензенские врачи?
Как организовано пространство в Центре специализированных видов медицинской помощи?
Где врачи надевают и снимают защитные костюмы: в одном и том же помещении или в разных? Обрабатывают ли они костюмы перед снятием?
Помогает ли кто-то отработавшим смену медработникам снимать костюм? Потому что, когда ты сам снимаешь костюм, ты же его трясешь и можешь вдохнуть вирус.
Из какого материала сделаны защитные костюмы? Если это невлагостойкий материал, значит, мы не все риски учли.
Врачи, которые сейчас лечат пациентов с коронавирусом, они герои! Они настоящие молодцы! Вы не представляете, как вкалывают эти золотые люди.
И здесь возникает еще один вопрос, который упирается в деньги.
Если медперсонал, работающий с COVID-19, должен надевать вариант противочумного костюма – глухой комбинезон с защитой лица, – то самый тренированный человек вряд ли выдержит в нем больше 8 часов. А среди медработников таких нет.
Нагрузка на персонал становится, по сути, невыносимой. Потому что человек в костюме не может ни сесть, ни лечь, ни попить, ни поесть, ни сходить в туалет.
Это значит, что там, где раньше работала одна смена медперсонала, при соблюдении всех противоэпидемических мер должны работать минимум три. Как решает этот вопрос руководство больницы и области?
Есть ли у нас вообще резерв врачей, способных в случае необходимости заменить тех, кто будет инфицирован?
Что касается количества инфицированных в Пензе, думаю, нам сообщают достоверную информацию. Но хотелось бы еще знать, есть ли среди заболевших медперсонал, который контактировал с инфицированными пациентами.
Кроме того, для проведения эффективных противоэпидемических мероприятий очень важно своевременно, в нужном объеме и быстро проводить ПЦР-диагностику вирусов.
В России вроде бы начат выпуск тест-систем, которые будут использоваться для диагностики коронавируса. Результат якобы можно будет получить через 4 часа. Первые же зарубежные тест-системы позволяли получать результат через 12 часов или даже через сутки.
Поэтому я бы спросил у ответственных лиц, какие тест-системы ПЦР-диагностики используются в Пензе, как быстро можно получить результат, требуется ли подтверждать их в федеральных центрах и сколько на это уходит времени. Потому что от скорости получения результатов анализов зависит эффективность противоэпидемических мероприятий.
Еще один вопрос, который напрямую работает на эпидемическую ситуацию в нашем регионе, это лекарственное обеспечение. Говорят, что клиника обеспечена всеми необходимыми лекарствами.
А какие препараты используются в пензенском ЛПУ при лечении пациентов с коронавирусом? Какие из них доказали свою эффективность?
Насколько мне известно, в настоящий момент новый подвид COVID-19 до сих пор не изучен, не было времени на серьезные исследования эффективности существующих препаратов.
Есть информация, что для лечения коронавируса рассматриваются противовирусные препараты, которые применяются при лечении гепатитов и ВИЧ-инфекции. Но это тяжелые препараты, у них много побочных эффектов, а их эффективность достоверно не доказана.
Вроде бы была доказана эффективность некоторых препаратов от малярии.
Появились исследования, что может быть использован сложный и дорогостоящий препарат Куросурф, который восстанавливает выстилку легких.
Его применяют в лечении новорожденных детей с так называемой сурфактантной недостаточностью – когда внутренняя выстилка легких несовершенна и не позволяет им раскрыться. Куросурф – это порошок, он вдувается через дыхательное горло пациенту через термопластическую трубку.
Есть ли у нас эти препараты, и насколько они эффективны? Насколько эффективно показали себя интерфероны – препараты, которые непосредственно борются с вирусом.
Китайцы сообщали, что доказана высокая эффективность плазмы переболевших пациентов. В Пензе уже есть как минимум один переболевший пациент. Планируется ли использование этой технологии?
Я бы обратил внимание на еще один важный момент в организации борьбы с коронавирусом. Если у пациента с COVID-19 возникает тяжелая форма заболевания, то это требует серьезных форм поддерживающей терапии в отделениях реанимации с применением искусственной вентиляции легких. Потому что при такой патологии поражается внутренняя выстилка легких, которая отвечает за насыщение крови кислородом.
Но даже искусственная вентиляция легких является всего лишь методом поддержания пациента и вовсе не гарантирует благоприятный исход лечения.
ИВЛ может оказаться неэффективной, и тогда требуется редчайшая для Пензенской области технология – это экстракорпоральная мембранная оксигенация, или ЭКМО.
Суть ее состоит в том, что у пациента из крупной, например бедренной, артерии забирается кровь, перегоняется через мембрану аппарата, насыщается кислородом и возвращается в кровеносную систему пациента. По сути, это искусственные легкие.
Один аппарат ЭКМО есть в областной больнице им. Бурденко, есть ЭКМО и в Федеральном центре сердечно-сосудистой хирургии. Но и ЭКМО не гарантирует благоприятного исхода течения болезни.
Кроме того, и ЭКМО, И ИВЛ – это очень сложные технологии, которые предъявляют высочайшие требования как к самому оборудованию, так и к персоналу.
Александр Никишин, министр здравоохранения Пензенской области, заявил, что в регионе имеются порядка 400 аппаратов ИВЛ.
Нельзя просто арифметически считать аппараты ИВЛ в нашей области. Эти аппараты не простаивают. Их нельзя просто взять и перенести в инфекционную больницу. Это не решение проблемы.
Эти аппараты ИВЛ предназначаются для пациентов с другими патологиями, которые никуда не исчезли: с острой патологией живота, которую оперируют ежедневно, с инсультами, с инфарктами, с онкологией.
Мы перестанем спасать этих больных, чтобы спасать пациентов с коронавирусом?
Кроме того, некоторые из этих аппаратов устарели и даже могут нанести травму пациенту. Нужны современные аппараты ИВЛ, произведенные в XXI веке.
И это только ряд вопросов, на которые хотелось бы получить ответы. А без них трудно реально оценить, в какой степени наша область готова противостоять коронавирусу.
Подготовила
Марина МАНУЙЛОВА