Три времени Праги

A A A

Рассказывает внештатный автор «Улицы Московской» Алексей Борисов, который в августе вместе с сыном провел неделю в Праге. Осваивал, по его словам, профессию туриста.

prahaРаботящая Прага
Первые впечатления от чешской столицы начались в шестом часу утра. Через гостиничное окно донесся шум, живо напомнивший автору индустриальное прошлое собственной родины. Гул трамваев, шаги многолюдной толпы.
Все это продолжалось минут двадцать. Потом опять стихло. Тем не менее ощущение того, что слухи о смерти европейской промышленности преждевременны, возникло и в дальнейшем только крепло. Такой слитный и бодрый шум магазинно-трактирная челядь производить не может. Да и рабочий день у нее начинается позже.
Что производят в Праге, не выяснял. Может, станки, может, автомобили. Определенно могу сказать одно: экология в Праге безупречная. Видимо, умеют чехи бороться с вредными выбросами, сливами и загрязнениями. Во всяком случае кашель и боли в горле, неотступные в родных пенатах, в Праге сразу прошли и не напоминали о себе всю неделю.


Васаби
Приключения начались, едва выбрались к шведскому столу в гостинице. Автор этих строк, увидев на прилавке глубокую миску с чем-то белым и аппетитным, решил, что это либо манная каша, либо какое-нибудь экзотическое местное кушанье. Щедро навалил себе в тарелку. И, подцепив пару кружочков колбаски, направился к столу.
Но на вкус содержимое миски оказалось вовсе не манной кашей.
– Что это? – выдохнул в сторону ребенка.
– Папа! Это хрен! – оказывается, я наложил себе полную тарелку хрена, смешанного с толикой сметаны.
Но делать было нечего. Сделав морду кирпичом, принялся уплетать острую приправу, щедро намазывая на хлеб и на колбасу. Сострадательное дитя ходило на раздачу и приносило новые кружочки колбасы.
Конечно, хотелось бы на этом месте разбавить туристическую прозу рассказом о том, как присутствующие с восторгом и уважением смотрели на меня и перешептывались:
– О-о! Этот русский съел целую тарелку хрена и не дрогнул ни одним мускулом!
Но ничего подобного!
Большую часть аудитории составляли гости из соседних Германии и Австрии. Вдали от своего начальства немцы далеко не те сдержанные педанты, какими их изображает народная молва. Шум от них стоял, как на свадьбе, и ни до кого не «из своих» им не было дела.
Несколько русских семей делали вид, что они не русские, и старались не смотреть друг на друга. Я был обречен на поедание миски хрена в полном одиночестве. Лишь один человек заметил мой подвиг. Это был юноша-официант, который время от времени свирепо посматривал на меня. Наверное, прикидывал в уме, сколько немцев могло бы насытиться тем хреном, который уплетал я один!
Зато каким вкусным потом был чешский чай в ближайшем кафе! И чешское пиво! И обычная чешская вода! И все, что лилось и капало! Я просто влюбился если не в чешскую кухню целиком, то во все, чем тут можно было промыть спекшуюся после миски хрена глотку!

praha2
Русские в Праге
Из предыдущей главки могло бы возникнуть подозрение, что к русским в Чехии предвзятое отношение. И свое национальное происхождение лучше не демонстрировать.
Отнюдь!
Если честно и открыто заговорить с местными по-русски, то они приветливо откликаются. Парнишка, с которым мой сынишка заговорил в вестибюле метро, смотрел на него с той степенью уважительного любопытства, с какой положено взирать на персонажей «Звездных войн» или «Игры престолов».
Чувствуется, что мы, русские, на самом деле превратились для подрастающего чешского поколения в атрибутику некоего мифического прошлого.
Но тем, кому не хватает душевной простоты говорить на том языке, который знаешь лучше всего, мучаются. Сам слышал, как в праздно-туристической толпе за спиной две девушки решали вопрос: как лучше обращаться к чехам – на английском или французском? Вроде, на английском сейчас говорят все, а на французском будет пикантнее и труднее разгадать по акценту.
Увы, но чехи ни русского английского, ни русского французского не понимают…
Слоняясь по центру Праги, мы наткнулись на мемориал, посвященной очередной годовщине подавления советскими танками Пражской весны 1968 г.
Мемориал не впечатлял. Посреди небольшой площади стояла одинокая БРДМ-ка, окруженная разноцветными лентами. Чтоб не подходили и не сломали.
Вид у БРДМ-ки был смущенный. Как у болонки, которую посадили в волчью клетку и заставили изображать в зоопарке серого зверюгу. Казалось, что на ее бронированной морде даже застыло что-то вроде извиняющейся улыбки.
Ни налитых гражданственным мужеством чехов, ни европейской общественности возле окруженной цветными ленточками БРДМ видно не было. Лишь несколько долговязых китайцев селфились на ее фоне.

praha3
Китайская Прага
Китайских туристов в Праге не просто много. Они движутся плотной массой, волоча за собой огромные сундуки на колесиках и вздымая перед собой штанги для селфи. Они не шумят и даже почти не разговаривают между собой. Но издаваемый ими монотонный гул настолько мощен, что на его фоне меркнут даже обычно говорливые итальянцы и индусы.
Китайцы деловито, со сноровкой бывалых риэлторов, осматривают храмы, дворцы, мосты и башни, что-то прикидывают в уме и целеустремленно идут дальше. Наверняка завтра они таким же образом будут оценивать Вену, Мюнхен или Милан…
Вторая по численности туристическая группа – это немцы. Они похожи на дачников, проходящих мимо проданной ими недавно «фазенды» и наметанным оком подмечающих: тут не прополото, здесь кустик надо подстричь! А в целом – как было, так и осталось.
Самое приятное впечатление оставляют американские бабульки. 60-70-летние комсомолки в пионерских шортиках и кофточках с фенечками. Это явно или сельские учительницы, или бухгалтерши из заповедных глубин Оклахомы или Миннесоты. Они всю жизнь пахали за гроши в своих душных конторах и теперь наконец-то вырвались на волю.
Услышав задорную мелодию Дворжака или даже что-нить из репертуара Аллы Борисовны, они немедленно становятся возле уличного музыканта в круг и начинают лихо отплясывать, удивительно сноровисто и точно попадая в такт.
Поплясав возле музыканта, они идут дальше, к уличному художнику, позировать и смеяться над собственными изображениями, рдеясь от своей смелости и невесть откуда взявшейся общительности.
Очень милые старушки. Даже не верится, что на этой планете есть активно желающие превратить их в радиоактивный пепел.


О музыке
Музыка в Праге имеет свойство нравиться. Здесь много уличных музыкантов, и инструменты у них звучат как-то по-особому сочно и бодро. Даже импортированные из СССР или РФ шлягеры обретают тут особое звучание. Куда-то девается та заунывность, без которой у нас в музыке никуда.
Играют либо добротных чешских авторов XIX века, либо советскую эстраду 70-80-х годов. Никакого хип-хопа. Только однажды довелось наткнуться на некоего юношу, безбожно дерущего струны гитары и выкрикивающего что-то рэперское.
Один раз набрели на живую арфистку. Есть сильное подозрение, что она – выпускница московской или питерской консерватории. Зарабатывает на жизнь. Но на чешской почве в ее хрупких руках даже такой застенчивый инструмент, как арфа, звучал задорно и напористо – словно аккомпанемент Высоцкому.
Очень приятная музыка в Праге.


Три времени
О достопримечательностях: пражскую архитектуру можно разделить на три части.
Первая – памятники старины глубокой: готические храмы, монументы бесчисленным святым и пр. Они великолепны. Но абсолютно не вписываются в окружающее пространство, переполненное китайцами с их чемоданами на колесиках и айфонами величиной с лопату.
Храмы кажутся межпланетными кораблями, прибывшими из другого измерения. Подойти к ним, а тем более проникнуть внутрь, немыслимо. Их просто нет в нашем обыденном пространстве, они не даны нам в ощущении – только в уплывающей к налитым синевой пражским небесам мечте о прошлом.
Центр Праги застроен в основном домами второй половины XIX века – массивными, выполненными циклопической кладкой. Они настолько монументальны, что, кажется, современные люди бежали из них, не в силах жить среди этой громадности.
В голове с трудом укладывается, что циклопическая пражская застройка относится ко временам австро-венгерской монархии, которую мы привыкли считать никудышной «лоскутной». А Чехию той поры – угнетенной и затурканной высокомерными немецкими чиновниками окраиной.
Видимо, что-то не то рассказывали нам в школе, в исторических книжках и пр.
Современная застройка окружает историческую часть. Она не столь монотонна, как в спальных районах 1/6 суши, встречаются даже изыски и элементы эксцентризма. Но в целом, прогуливаясь по жилой Праге, чувствуешь себя вполне как дома.


Нищая Европа
Чехия считается самой процветающей страной экс-социалистического лагеря. Душевой доход здесь выше, чем в России с ее нефте-газово-алюминиево-прочими богатствами.
Но население, по сравнению даже с российской провинцией, выглядит бедно. В метро запросто можно увидеть аборигенов в джинсах-сверстниках бархатной революции. На улицах нет не то что пробок – автомобили редки! А на перекрестках во всю звучит забытый в РФ скрежет механических коробок.
«Мерседесы» и прочая самобеглая утварь премиального класса – казенная атрибутика министерств и, возможно, олигархов. Но и эти суперавтомобили крадутся по узким улочкам, стараясь не бросаться в глаза и боясь оцарапать лакированные бока о монументальную кладку австро-венгерских циклопов.
Кстати, озирая пражский центр со смотровой площадки, можно разглядеть среди плотной городской застройки фешенебельные вкрапления. Коттеджи «новых чехов». Надежно запрятанные среди циклопических стен монументальных домищ, окруженные небольшими парками, игривыми стенами, иногда – с бассейнами или площадками для тенниса.
Но в глаза эти чипы роскошной жизни не бросаются. Здесь даже олигархи знают  меру.
На третий или четвертый день детёныш освоил наиболее ходовые фразы и стал ходить за покупками по окрестным магазинам. От Праги он был в восторге и сообщил, что продукты питания и ширпотребье здесь даже дешевле, чем в родной Пензе. Я на всякий случай прихватил в «Лидле» (сеть местных универсамов) проспект. По возвращении на родину вместе с женой проинспектировали этот документ. Оказалось, что цены в Праге если не ниже, то, по крайней мере, ненамного выше, чем в родной провинции.
Дорог хлеб. Но простой хлеб нам тут и не попадался. Только с наворотами: семечками, отрубями, с особыми свойствами, разобраться в которых нам мешала лингвистическая пропасть.
Булка, купленная нами в день приезда, всю неделю пролежала на столе в номере.
Мы даже не заворачивали ее в целлофан. Не резали ножом – отщипывали по мере надобности руками. И в заключительный день нашего пребывания в Праге она оставалась вполне съедобной. Такие булки и у нас недешевы.
Дорог крепкий алкоголь. Но, опять-таки, ничего «ширпотребовского» мне в этом плане на глаза не попадалось. «Бехеровка», «Сливянка», «Егермейстер» – они и у нас стоят недешево.
Что пьет чешский пролетариат, осталось загадкой.
Впрочем, пьяных увидеть не довелось. Да и с трезвыми напряженка. Примерно к 9 вечера пражские улицы вымирают. Кабачки, о которых мечтаешь со времен прочтения «Швейка», закрываются. Может, где-то и чадят угаром злачные места, но жилая часть города тиха и непорочна.
Полиции в Праге как бы нет. Но примерно раз в сорок минут на нашей улице раздавался пронзительный вой сирены и на высокой скорости проезжала полицейская машина. По-видимому, правоохранительная рутина здесь состоит в том, чтобы ездить кругами по вверенному микрорайону и предупреждать криминал о своем приближении сиреной.


Чехи и чешки
В Праге масса уютных скверов или маленьких площадей, и у каждой из них, кроме общекультурного, есть свое тайное назначение. Одни предназначаются для выгула мамашек с колясками. Есть специальный сквер для кучкования чиновников. Они собираются по двое-трое, о чем-то тихо переговариваются, сидя на скамейках. Решив вопрос, быстро расходятся.
Хотя, возможно, это тайная биржа репетиторов или эспланада отвергнутых любовников – кто знает! Языковая пропасть стояла между нами и окружающим миром!
Достопримечательностью другого тенистого сквера являлся некий перманентно подвыпивший инвалид, выкрикивающий залихватские прибаутки проходящим мимо колоннам китайских туристов. Возможно, ему подают. Время от времени к ветерану подходили юные коллеги и приносили ему очередную бутылку чего-то «вкусненького».
Третья площадь служила для сбора экскурсий. Еще одна служила ночлежкой. Посреди нее стоит монумент чешско-британской дружбы, а вокруг амфитеатром располагаются обычные дощатые скамейки. На которых дрыхли бомжи, афрочехи и цыгане, не успевшие добраться предыдущим вечером до своих цыганских, афрочешских и бомжевских микрорайонов на окраинах.  
Мы проходили по этой площади в выходной день поздним утром, ближе к полудню. Бомжи, афрочехи и цыгане все еще валялись каждый на своей лавке. И никто их, включая полицию, не беспокоил.
Всего в нескольких шагах проходила людная улица, по которой двигался воскресный сонм гуляющих.
И, о чудо! Посереди этого непритязательного сообщества на самой обычной скамейке невозмутимо дрыхла роскошная пани в расцвете репродуктивных и всяких прочих лет. Судя по качеству обмундирования, девушка не принадлежала к сообществу ночных бабочек, а просто задержалась на корпоративе и решила не беспокоить родных и близких своим поздним появлением. Бомжи, афрочехи и цыгане облизывались, но дисциплинированно лежали на своих лавках.
Мы поглазели на монумент чешско-британской дружбе и пошли обратно. Пани, не просыпаясь, поправила под головой сумочку и шевельнула ногой, на мгновение озарив мир сиянием выглянувшей из шорт ботичеллевой ягодицы.
Было слышно, как не то афрочех, не то бомж подавился соплями. Но никаких других эксцессов не последовало.
Однако данная пани – приятное исключение. Пражанки в абсолютном своем большинстве неброски. В будни они являют свой лик миру ненакрашенным. Их прически просты, а одежда непритязательна. Джинсы, непримечательные блузы или кофты.
Молодые чешки – поголовно справные особы спортивного типа. Наблюдение за которыми наводит на мысль, что все они – участницы некоего женского заговора, лозунг которого: «Принимайте нас такими, какие мы есть. Все равно будем кушать после 18:00».
Чешское юношество неотличимо от российского. Главной психологической травмой для меня стали несбывшиеся надежды хоть разок отведать национальной чешской кухни. Я просил об этом сына, просил его друзей, которыми он успел обзавестись, отвести меня в какой-нибудь швейковский кабачок, дать отведать рулек с кнедликами и еще чего-то такого, чем славна страна Гашека и Чапека.
Но молодежь неудержимо тянуло в заведения типа KFC с их стандартной курятиной и картофельными чипсами. В крупных торговых центрах под эти заведения отведены целые этажи. Прилавки, разделенные переборками, тянутся вдоль стен на десятки метров.
За одной переборкой ресторация итальянской кухни, за другой – китайской, за третьей – еще какой-то. Хотя вся разница заключалась в соусе, которым полита курятина с чипсами.
Учуяв запах пережаренной курятины, я начинал беспокоиться. Но меня успокаивали, словно я был тихим психбольным. Мол, прошлый раз чуть-чуть промахнулись, но на этот раз чипсы с жареной курятиной будут самой настоящей чешской кухней!
В конце концов до меня дошла страшная истина: запах наггетсов действуют на юношество всего мира, как валерьянка на представителей кошачьих… И этот запах не перебьют в юношеских ноздрях никакие ароматы рулек с кнедликами…
Если бы не это открытие, то поездка в Прагу  прошла вполне благополучно. Даже чуточку ностальгически. Словно побывал в Москве конца 70-х – начала 80-х. И даже лучше. В Праге так и не прижилось исчадие развитого социализма – фарцовщики и сопутствующие им кадры. В Москве в 1982-м они уже шпалерами стояли вдоль витрин магазинов в пределах Садового кольца.

Прочитано 1718 раз

Поиск по сайту