Самое читаемое в номере

Линия защиты Сергея Коробкова

A A A

Сергей Коробков, который назначен главным обвиняемым по уголовному делу автосалона «Юго-Западный», дал эксклюзивное интервью «Улице Московской».


Это интервью было записано на диктофон через 15 минут после окончания судебного заседания, которое прошло 1 августа в Первомайском районном суде.
Дабы у некоторых персон не было соблазна подать в суд на защиту чести и достоинства, «УМ» просит не относиться к данным показаниям как к установленной заранее истине, поскольку их даёт человек, проходящий обвиняемым по уголовному делу.
Вместе с тем, «УМ» помнит о конституционном праве каждого на свободу слова и считает необходимым опубликовать позицию одной из сторон по резонансному делу.
«УМ» напоминает, что, в соответствии со ст. 49 Конституции РФ, каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.

korobkov


Кто такой Миша Глебов
– … А что Вы от меня хотите? Что я Вам могу рассказать?
Сергей Владимирович, Вы проходите главным обвиняемым по делу, где обмануты 144 человека на 55 млн руб. 15 минут назад я был на суде. Потерпевшие на этот суд не приходят, они, наверное, считают его фарсом. Следователи говорят, что во всём  виноваты только Вы и менеджер автосалона Павел Катунин. При этом владелец автосалона Михаил Глебов, которого полиция подозревала в мошенничестве, теперь, по версии следствия, как бы ничего об этом не знал. И он теперь сам пойдёт как потерпевший. Кто вообще такой этот Михаил Глебов?

– Миша Глебов – это мальчик, который вырос на моих глазах. Я с давних лет знаю его родителей, они постарше меня, и мы жили через дорогу. Когда Миша родился, мне было 14 лет. Поэтому я хорошо его знал, всегда ему верил. И семья всегда позиционировала себя честной, отец у него – настоящий трудяга.
Где-то в 2007 г. Миша начал этот автомобильный бизнес. До этого я занимался машинами: гонял, красил, ремонтировал.
И он мне предложил: давай вместе работать. Я согласился и сначала вошёл как компаньон. Взял кредит на 750 тыс. руб. в Сбербанке, отдал ему. Потом были ещё кредиты.
Только сейчас я понимаю, что этими деньгами я уже тогда привязал свою жизнь к нему. Потому что деньги требовалось возвращать в банки. А чтобы их вернуть, надо было работать вместе с ним.


– То есть Вы были не нанятый работник, а компаньон?
– Мы начинали вместе. Но постепенно вывернулось так, что совсем и не вместе. Он стал показывать, что он тут самый главный и надо его слушаться, он всё решит. Он изначально позиционировал себя всезнающим: «Я всех знаю». Планы у него были грандиозные, и первое время вроде бы неплохо пошло: открылось много подразделений, прокат, покраска, жестянка, мойка – всё это росло на моих глазах.


– Следственный Комитет считает, что это Вы крали деньги и обманывали людей. А Глебов был как бы не в курсе. Прокомментируйте эту позицию.
– Ну да, всё решили свалить на меня и на Пашу (менеджера автосалона Павла Катунина – «УМ»). Вроде того, что мы проворовались.
Но как Глебов был не в курсе, когда он и директор, и основной учредитель, и работа у него изначально была так поставлена, что невозможно перечить ему? Слушать надо было только его и делать только то, что он скажет. Например, отдавать наличку из кассы. Он всегда говорил, что за всё ответит. Но в последний момент решил сделать совсем по-другому, как оказалось. И теперь отвечаем мы. Как выяснилось, это только на языке у него было. А на самом деле он просто любил поставить себя выше всех: что у него связи везде, всё он может, все вокруг неправильно думают, а он один креативно мыслящий человек.
Иногда я пытался остудить эти амбиции. Например, когда автосалон переезжал на ул. Горную. Я говорил: «У нас есть своя территория, за неё не надо аренду платить. А там надо. Смысл какой? Если посчитать, мы в ноль еле выходим». А он: «Я всё решу сам, тебя это не волнует, надо работать вот здесь».
И верил ему не только я. Многие ему верили, брали кредиты под него. А он это как бы вкладывал в бизнес, который рос, словно мыльный пузырь. Он говорил людям, что в любом случае всё отдаст. А потом в какой-то момент этот мыльный пузырь просто лопнул, и всё.


Серьёзные люди
Перед тем как случился этот скандал, наверняка были какие-то симптомы? Недовольные люди, наверное, приходили…
– Во всём этом деле моя вина тоже есть. В конце концов, я не маленький, и надо было сообразить сразу. Я пытался от него 3 раза уходить, а он до слёз: извини, не уходи. Уговаривал остаться. И что его все кидают, и никто не понимает – он это так преподносил.
Я говорю: «Слушай, я больше не могу. Долг уже большой, я зарплату перестал получать, надо семью кормить на что-то».
А он опять: вот, ты меня тоже бросаешь. Жертву из себя строил и в последнее время даже помирать собирался – дескать, родной дядя у него рано умер, и он тоже умрёт рано. Любил поплакаться. Ну, а я ему верил. Он лил в уши, что мы вылезем, надо немножко ужать пояса – вот такая была сказка неестественная. Были подозрения, что это неправда. Но верилось-то всё равно в хорошее.
Да и как я могу написать на него заявление, что он прохвост, когда я родителей его знаю? Мы всю жизнь через улицу живём.
И только когда нас всех арестовали, я узнал, что у него 19 объектов недвижимости.
По сути, он не хотел, что вот так повернётся. Но его, видимо, затянуло перед серьёзными людьми г. Пензы.


– Что за люди?
– Он ведь был вхож в Администрацию г. Пензы. Вхож туда, вхож сюда и даже баллотировался в депутаты. Я по датам не знаю, когда его затянуло в эти высокие круги. Он не распространялся на этот счёт. Но иногда позвонишь ему по неотложному делу, а он: «Я в администрации, мне некогда». Показывал, что он занятой.
Как потом выяснилось, долги имелись изначально. Только они были поменьше, и мы про них не знали. И чтобы с этими долгами расплатиться, видимо, приходилось подтягивать другие деньги, по принципу пирамиды. Поэтому брали долги якобы под развитие бизнеса, а на самом деле перекрывались старые долги. Это всё росло, и я уверен на 90 процентов, что даже мать с отцом не знали всех его дел. Хотя и работали вместе с ним. Мать у него вообще была бухгалтером, двоюродная сестра – кассиром, отец занимался жестянкой.
Правда выяснилась, когда нас арестовали и люди хлынули. Вот тогда прозвучали неимоверные суммы. Я ушам своим не поверил, что такая сумма вообще может быть.


– 55 миллионов?
– Какие 55 миллионов?! Там 200 с лишним миллионов куда-то делись!
С такой организации, как наша, 55 миллионов можно было выплатить за 3-5 лет. Он поначалу говорил, что эти 55 миллионов расколет как орех. А на самом деле щелкунчик у него и сломался. Ведь были долги банкам и ещё каким-то людям, которые не захотели себя раскрывать. Видимо, влиятельные друзья. Потому что там, где серьёзные деньги, всегда серьёзные люди. Он некоторым вроде должен был и по 25, и по 30, и по 70 млн руб.! У кого такие деньги? И как их требовать? Авторитетный человек в суд не пойдёт, потому что судья спросит: а ты-то откуда взял их?
Это я с охраной никогда не ходил. А Глебов брал охрану и его даже сопровождали следователи, оберегали его. Думаете, он боялся тех, кто заявил в суд? Я думаю, он боялся тех, кто не заявил в суд – они по-другому судят.
Поэтому он и остался на свободе, чтобы долги им отдавать. Ведь какой смысл его сажать? Они же ничего не получат.
А так как потерпевших много, и это показали по московским каналам – значит, кто-то должен ответить. Под это подошёл я – генеральный директор. Так оказалось, что по бумагам я и директор, и бухгалтер, и кассир. И машины выгонял, и мыл их. А Мишенька не при чём.


Как я стал фиктивным директором

– Говорят, Вы продавали некоторые машины значительно ниже их заявленной стоимости. Это как вообще?
– Когда люди ставят машину в салон, они всегда хотят продать её подороже. Даже если она не стоит таких денег, они хотят больше. Ну, психология такая. Эти машины стоят долго, не продаются. Может быть, иногда что-то выстреливает. Но чаще всего стоят. И люди сами потом соглашаются скинуть цену.
Между делом салон посещают «перекупы». Если машина продаётся, допустим, за 600 тысяч, они говорят: «Я бы взял её за 450».
Естественно, им никто не отдаст машину сразу. До определённого момента. Клиент подождёт, созреет, должно пройти время. И вот тогда он может согласиться на снижение цены.
Но бывало так, что у Глебова назревал какой-то серьёзный вопрос. Он приходил в салон: «Сколько денег есть?» – «100 тысяч». – «Надо 400. Кому можно машину продать?» – «Вон «перекуп» ходит, просит за 450». – «Ну, отдай. А я 150 потом перекрою».
И вот эти «потом»… Один раз перекрыл, второй раз недоперекрыл, в третий раз вообще закрыть не смог. Машин-то много. Какие-то деньги он вернёт, какие-то не осилит. И за 5 лет накопилось.
Когда я уже понял, что ситуация серьёзная, начались конфликты с клиентами, я стал догадываться, чем это может закончиться. И я, как директор, уже запрещал продавать машины.
Но некоторые машины всё равно продавались – они уже сами без меня что хотели, то и делали. Там даже печати «левые» стоят.


– Следствие говорит, что Вы делали эти продажи втайне.
– Как я мог это делать втайне? У Глебова двоюродная сестра была кассиром, она все деньги принимала, и они живут через огород друг от друга. Мать – бухгалтер. Жена (Елена Цветкова – «УМ») была директором. Сейчас она проходит по документом якобы как фиктивный директор. Хотя в действительности фиктивным директором был именно я.
Он мне предложил, когда это всё началось. Дескать, Ленка беременная, её надо вывести, а назначить пока некого.
Я подумал: «Ну что, действительно, девчонка будет мучаться?» И, дурак, всё подписал. Я даже устав не читал, если честно. И я что угодно готов был тогда подписать, лишь бы дело работало и мы отдали деньги людям. На тот момент я тоже задолжал родственникам и банкам, у которых брал деньги под бизнес.
Если бы я дальше не стал под эту дудку плясать, я понимал, что денег своих тогда не увижу. Дороги назад не было, оставалось только верить в лучшее: что вот сейчас отдаст, бывают всякие проблемы.
Только в банках было взято кредитов на 5 млн руб., чтобы он прокрутился. Всё улетело как в трубу. У дочери взял 190 тысяч, у друзей. Он даже не побрезговал и взял 100 тысяч, которые мой отец собирал на гробовые. Он позиционировал, что надо вылезти. А на самом деле он уже тогда приговорил меня с Пашей.


«Суд может тебя не понять»
– Аресты прошли утром, с телекамерами и обысками. У меня ничего не нашли. Что искать-то? Это у Глебова 19 объектов недвижимости за 8 лет работы. А у меня всё как было, так и осталось. Даже машины не приобрёл. Хотя директор автосалона. Я жил и живу в старом деревянном доме, который построил отец в 60-е годы.
Нас посадили в СИЗО на 7 суток. Потом – домашний арест на год. Каждые 2 месяца нас возили в суд продлевать домашний арест.
Поначалу дело вела полиция, и она всегда позиционировала в суде, что нас нельзя отпускать и надо держать под арестом. Потому что мы якобы можем повлиять на ход следствия.
И как только дело ушло в Следственный Комитет и нас выпустили из-под ареста, тут же ход дела действительно поменялся. Многие свидетели и потерпевшие стали давать совершенно другие показания.


– На Ваш взгляд, где получены показания, наиболее близкие к сути?
– На Злобина (ул. Злобина, УМВД РФ по Пензенской области – «УМ») было более-менее правильное направление. Но за месяц до суда прокуратура вдруг передала дело в Следственный Комитет. Я сначала не понимал, что происходит. А следователь из полиции – он как пророк. Он мне ещё тогда сказал: тебя тут же отпустят, а потом скорее всего Глебов может выйти, а ты будешь отвечать по более мягкой статье.
Я говорю: «Как же так?» – «Ну, вот так».


– То, что Вы сейчас рассказали, – эти показания есть в материалах уголовного дела?
– Следователям я сказал то же самое, и это в материалах дела должно быть. Но следователи в СКР… Там же как… Те свидетели и потерпевшие, которые на Злобина давали показания как бы «в мою сторону», их на Ростовскую (ул. Ростовская, СУ СКР по Пензенской области) вообще не вызывали. Звали в основном тех, кто нужен Глебову.
Ну, а когда мне сказали, что мы с Пашей сами подделали распечатку бухгалтерии, где был список долгов Глебова… Я компьютер умею только перезагружать! И я уже тогда начал понимать, что на меня всё свалят. И я с этим смирился.


– Почему?
– Ну, а что сделать? На адвоката у меня денег нет. Я остался вообще без денег. Пока жил год под домашним арестом, я не работал. Долгов много, банки подают в суд. Развёлся, живу у родителей в старом доме.
Да и с кем бороться?
С СКР бороться – это как против ветра мочиться. Если уж Злобина не смогла с СКР справиться, то кто справится с СКР?
И потом, вины-то я с себя не снимаю. Это моя вина, она есть. Выполняя его указания, я должен был раскусить его и понять. И те деньги, которые получал за продажу машин, сразу отдавать их прежним хозяевам. А я слушался Глебова и отдавал ему. Поэтому я виноват. Но и он тоже виноват.


– А Катунин?
– Паша был просто менеджер. И на Злобина его не было в обвиняемых. Он появился только в СКР. У него два малолетних ребёнка, и его рядом со мной на скамье подсудимых вообще быть не должно.


– А другие сотрудники?
– Все другие – они родственники Глебова. Прямые или крёстные отцы.
До ухода дела в суд следователь предлагал мне взять особый порядок и сознаться. Он сказал: «Ты можешь сесть, потому что суд может тебя не понять».
Я отказался сознаваться в том, чего я не делал. И теперь идёт суд.

Прочитано 2977 раз

Поиск по сайту